Мари позвала Милену, чтобы распорядиться, и приказала передать Марианне и мадам Венель, что они завтра уезжают в монастырь.
Не в силах слышать все эти разговоры, я ушла к себе. Все-таки зря я думала о Мари плохо, она исправилась, по сравнению с прошлым разом Мари стала много мягче и человечней. Все же любовь облагораживает людей.
Почти всю ночь я не спала, размышляя. Конечно, Арман только что перешел сам, здесь проходит неделя, а там всего лишь полчаса. А за здешние сутки он там небось и повернуться к самой двери не успел. Зря я нервничаю. Лучше представить, каково будет дома.
Я принялась вспоминать свою жизнь в Париже XXI века с душем, компьютером, телевизором, трезвонящим телефоном и прочими благами цивилизации. Стало немного смешно, оказывается, кроме сантехнических удобств, мне ничего и не нужно. К одежде я уже привыкла, к еде тоже. Без телевизора вполне можно обойтись, без компьютера тоже прожила год…
И даже буду скучать по свежему воздуху Бруажа.
Долго пыталась понять, по чему еще буду скучать. Нашлось не слишком много причин. Стало смешно при мысли, что скучать по Людовику герцогу де Меркеру, ради голубых глаз которого я, собственно, переходила в этот раз, скучать не буду. Он меня забыл, я его. У нас взаимная забывчивость, вот так! Мелькнула шальная мысль написать ему письмо, но я ее отогнала. Ни к чему осложнять жизнь тем, кто здесь остается. Мари права, что увозит даже Марианну и мадам Венель.
У меня остались шесть дней. При мысли о том, что по ту сторону это минут двадцать пять, стало не по себе. А вдруг Армана кто-то или что-то отвлечет?!
День начинался и заканчивался заглядыванием за гобелен, преспокойно висевший на пустой стене. Осталось два дня, я понимала, что домчаться в Париж не успею даже верхом. Даже истерить было бесполезно. Мари вдруг посочувствовала:
– Бедная девочка, поверила Арману и застряла в XVII веке. Ну, подожди еще чуть, может, что-то изменится.
Я разозлилась, ведь если бы не пришлось сидеть с ней в Бруаже или ехать в Бордо, я вполне успела бы. Видеть даже Мари не хотелось, я еще надеялась, на что-то надеялась. Завтра ровно год, как я в этом веке, но стена пуста и чиста…
Не в силах больше выносить этого ожидания, я с самого утра уехала верхом, когда вернулась, меня ждало потрясающее известие: Марии разрешили вернуться в Париж, и она поспешила этим воспользоваться! Вот просто так бросила меня и в одночасье укатила, оставив только Люсинду.
В последний день двери тоже не было. Умом я понимала, что это настоящая катастрофа, что я осталась на веки вечные в прошлом, не смогу вернуться, но и жить тоже не смогу, что Мари мне не помогла, да и не собиралась этого делать. Арман тоже не помог, а ведь обещал. Значит, помощи ждать не от кого, я одна, на несколько столетий или даже навсегда одна. Умом понимала, но сердце все равно на что-то надеялось.
