— Припоминаю тот случай. Но все это, вроде бы, оказалось обычной “уткой”… Или я ошибаюсь?
— Нет-нет, все так, святой отец, вы совершенно правы. Но в нашем случае, согласитесь, между смертью Дэннингса и следами осквернений в церкви прослеживается определенная связь. Не исключено, что мы имеем дело с патологией, сумасшествием, подсознательным бунтом. Вполне возможно, что это какой-нибудь…
— Больной священник, — тихо проговорил Каррас. — Так что ли?
— Вы психиатр, а не я, святой отец. Вот и ответьте-ка мне на свой вопрос.
— Сам по себе акт осквернения, безусловно, патологический симптом. — Каррас принялся натягивать свитер. — И я не удивлюсь, если узнаю, что Дэннингс стал жертвой психически больного человека.
— Знающего кое-что о черной магии.
— Возможно.
— А возможно, еще и живущего где-то поблизости, — хмыкнул детектив, — да к тому же имеющего по ночам доступ в церковь.
— Значит, все-таки больной священник, — мрачно повторил иезуит; затем потянулся к своим выцветшим брюкам.
— Я понимаю, как вам нелегко, святой отец. Но для всех священников, проживающих на территории городка, вы — психиатр, а значит…
— Уже нет. Меня перевели на другую должность.
— Вот как? В самом разгаре года?
— Согласно постановлению. — Каррас пожал плечами и стал натягивать брюки.
— И все же, кому как не вам знать их, пусть даже бывших своих больных? Тем более, такое отклонение; вы-то его не могли не заметить.
— Напротив, лейтенант, если я и мог бы узнать о такого рода болезни, то лишь по чистой случайности. Поймите, я ведь всего лишь консультант, а не специалист по психоанализу. Хотя, как бы то ни было, — закончил он, застегивая брюки, — человека, который хотя бы отдаленно соответствовал вашему случаю, я среди своих пациентов не встречал.
— Ну да, как же, врачебная этика. Мол, знал бы, все равно бы не сказал.
— Вы правы, наверное, не сказал бы.
— Очень благородно. Вот только должен заметить — так, мимоходом, — что эта ваша этика в последнее время все чаще вступает в конфликт с действующим законодательством. Не хотелось бы перегружать вашу светлую голову ненужными фактами, но не так давно в солнечной Калифорнии один психиатр был осужден за то лишь, что не сообщил полиции всего, что ему было известно о пациенте.
— Это угроза?
— Больше всего на свете, святой отец, бойтесь мании преследования. Это — замечание мимоходом.
— Я бы сказал так: господин судья, а у нас с ним все было “строго конфиденциально. Как на исповеди”, — усмехнулся иезуит, заправляя рубашку. — Одним словом, “между нами”.
