Джон-Джон в отчаянии ухватился за свои кудри.
— Ты только послушай ее, Джен! Она прекрасно провела время с великовозрастным типом, который до сих пор играет в куклы!
— Он хороший, Джон-Джон. Только слегка чудаковатый.
От Джоани, как всегда, исходил голос разума. Она понимала, что сын вполне способен изуродовать Жанетту, находившуюся в его руках.
Он залепил сестре пощечину и снова заорал:
— Барби! А что дальше? В следующий раз ты оставишь ее под присмотром Мерилина Менсона?
Он рвал и метал.
— Неужели до тебя не дошло, что вчера ее могли сцапать и на несколько недель упрятать в хренов приют? Эти подонки на все способны! Им было бы приятно сделать нам гадость. И где ты шлялась, когда весь дом стоял на ушах? Выкладывай, с кем спишь, и я разобью ему башку!
— Но ее же не сцапали. Так что успокойся.
Джон-Джон приблизился на шаг, и Кира вскрикнула. Только это остановило его от нападения на рыдающую сестру.
— Вот что, мама. Она будет теперь сидеть дома до второго пришествия. — Он погрозил Жанетте пальцем. — И только попробуй ослушаться!
Она вскочила и закричала; при мысли о том, что ее не выпустят из дому, весь страх улетучился.
— Не тебе решать, а маме! Скажи ей, пусть завязывает со своей работой. И вообще: если ты такой умный, почему ты не содержишь нас?
Ей ответила Джоани:
— Я никогда не брала от Джон-Джона ни пенни и впредь не возьму. Знайте это. В конце концов, это мой дом, и содержать его буду я.
Жанетта мерзко засмеялась.
— Вот и скажи ему об этом, потому что он считает, что это его дом.
С криком «Мне нужно готовиться к школе» она убежала в спальню.
Джон-Джон закричал ей в след:
— Ну и дела! Ты собираешься в школу?!
— Оставь ее, Джон-Джон, она получила урок. Кира, перестань плакать, дорогая. Что ты хочешь на завтрак?
— Мамочка, что я могу пожелать?
— Все, что хочешь, в рамках разумного, — улыбнулась Джоани.
Джон-Джон закрыл глаза от отчаяния. Кира красивая. Блондинка с голубыми глазами. Когда вырастет — будет супер. Но умом никогда не повзрослеет. Об этом, не хотелось думать.
Даже после этой грандиозной заварухи она оставалась совершенно спокойной. Ее восприятие настолько ограничено, что все неприятности будут забыты с первой же ложкой хрустящих кукурузных хлопьев.
Он прошел за ними на кухню.
— Жанетта права, мама. Может, тебе и вправду стоит бросить работу? Я как-нибудь сумею вас прокормить.
Джоани, наливая молоко, не ответила ему. Он знал, как она относится к наркотикам, а она знала, как он относится к проституции. Ситуация была тупиковой.
