— Витанович? — переспросила ее девушка в белом халате, сидящая за столом в приемной, и даже не стала искать эту фамилию в списках. — Ты опоздала, девочка. Его сегодня выписали.
— К-как в-выписали?..
— За ним еще утром внучка приехала и забрала.
— К-какая внучка?..
— Как какая? — пожала плечами девушка. — Обыкновенная. Дедушкина.
— Но ведь это я внучка! — крикнула Юлька. — Я — дедушкина!
— Ты? — удивилась девушка. — Ну, уж это вы там сами разбирайтесь, кто дедушкина, а кто бабушкина.
Юлька вдруг почувствовала, что она, совсем как в сказке, начинает каменеть — сначала окаменели Юлькины ноги до колен, потом Юлька окаменела до пояса, потом до подбородка…
— Не м-может быть, — пролепетала она начинающими каменеть губами. Вы что-то напутали!
— Мы ничего не напутали, — строго сказала девушка. — Георгия Александровича мы знаем. И врача, который будет его лечить, знаем. И внучку его тоже знаем. Она пришла утром, договорилась с главным и увезла…
Юлька на каменных ногах вышла на улицу и остановилась. Что там дом на холме под красной крышей! Среди бела дня у Юльки украли деда!
У него не было никаких других внуков, кроме Юльки! Не было и не могло быть! У деда после войны остался только один сын — Юлькин отец! А старший, дядя Егор, тот, что погиб на войне, так и не успел жениться! Может быть, Дюк — какая-нибудь приемная внучка? Или дочь какого-нибудь дедова племянника? Но тогда она — лжевнучка и не имеет никакого права распоряжаться Юлькиным дедом!
На все еще не раскаменевших ногах Юлька еле-еле добралась до двери дедовой квартиры и позвонила. Ключ от квартиры был у нее в руке, но она все-таки позвонила и подождала немного, прислушиваясь к уже знакомой тишине за дверью… Нет! В квартире никого не было. Ни деда, ни Дюк!..
Электричка долго шла вдоль берега — редкие деревья, заслонившие озеро от железнодорожной линии, не сумели спрятать за собой его синеватой, как дождевые облака, поверхности, и озеро все плыло и плыло перед Юлькиными глазами. Холма с домом под красной крышей из окна электрички не было видно. Только озеро и озеро, ставшее здесь, вблизи, огромным, как море, а может быть, как и не виданный никогда Юлькой далекий Финский залив. Но потом все-таки озеро ушло. Электричка умчалась в сторону, и стена леса отгородила его от железной дороги.
Испугавшись, что проехала свою остановку, Юлька заторопилась к выходу, сошла на первой же заозерной станции и тут же поняла, что поторопилась. Железная дорога снова поворачивала к берегу и шла между озером и холмом, Юлька же оказалась у подножия холма сбоку, у крутого, пустынного и почти отвесного склона, поросшего вовсе и не лесом, а редким кривым кустарником, плотно прижавшимся от ветра и дождя к глинистой поверхности холма. Ни леса, ни дома под красной крышей отсюда, с этой стороны склона, не было видно.
