Мы вышли из лагеря по той самой дороге, по которой я прибыл сюда три недели назад. Не было никакого наблюдения, никакой охраны, никакого пароля. Я был свободен как птица, только жил не так, как она — получал кров и еду только после отработки смены. Даже обретенное мной богатство ничего не меняло; голубые жетоны, которые нельзя было никому передавать, имели цену только в бараках и в столовой. Такая система обеспечивала стабильное производство.
Была вторая половина дня. Розовое солнце сияло над пыльной дорогой.
— Скажи-ка, Тяжеловес, — начал я, когда последний барак остался в ста ярдах позади. — Коль скоро Симрег такой же заключенный, как и мы, то кто же на самом деле начальник лагеря?
— Почему ты меня спрашиваешь? Я знаю не больше, чем ты, худышка.
— Сколько ты уже здесь?
— Не знаю. Год, может, чуть больше. Какая разница?
— У тебя было время разузнать.
— Я знаю только то, что вижу. Лагерем управляют сами заключенные. Самый сильный назначает себя начальником и устанавливает правила. Тот, кто эти правила нарушает, имеет много неприятностей.
— Ты крепкий парень. Почему ты не пробился наверх?
— Умный босс, такой, например, как Симрег, достаточно хорошо знает, как дать по рукам любому восходящему таланту. Если бы я задумал вербовать слишком много народа, готовя кадры для переворота, его ребята вмешались бы.
— А как он сам стал главным?
— Прежний босс состарился. Симрег тоже когда-нибудь состарится, и более молодой волк съест его. А пока правит Симрег.
— Почему нас заставляют добывать в шахте породу, которая ничем не отличается от той, что лежит на поверхности? И почему так ценятся куски шлака?
— Главное здесь — это те находки, за которые дают премии. Мы не породу добываем, дохляк!. Мы ищем то, что ты только что нашел.
— Почему? Для чего это нужно?
— Не знаю.
— Хорошо. Итак, у нас либеральное общественное устройство, основанное на принципе “кто смел — тот и съел”, плюс способности, плюс мускулы. Все это сдерживается тем обстоятельством, что производство все оплачивает, а человек занимается этим производством. Но как же оборудование: бараки, и весы, и весовщики, и тележки…
— Все куплено за счет производства. Первоначально, больше ста лет назад, это место построила Компания. Шахта не приносила дохода. И тогда Розовый Ад выбрали местом ссылки. Когда здесь стали работать только осужденные, Компания предложила оплачивать их содержание и давать премии за любые находки, — такие, как куски расплавленного металла. И люди смогли тратить свои заработанные денежки как им заблагорассудится; стали импортировать товары, за которые они хорошо платили, построили городок, оборудовали его, разработали систему жетонов. Эти люди не могут вернуться назад домой, но почему же им не постараться жить как можно лучше.
