Будь иначе, Иван без передыха дубасил бы в дверь и требовал бы вызвать местное начальство или отвести себя к нему. Кстати, он давно уже разобрался бы с этим Саидом, научил бы сокамерника правилам общежития.
— Аллах акбар! Аллах акбар!
Козак выругался про себя. И когда у этого долбанутого басурманина батарейка сядет?!
«У чувака уже сутки с лишним рот не закрывается! — подумал он. — Как минимум двадцать четыре часа! А ведь он, этот псих, наверное, и раньше, когда сидел тут в одиночестве, гнал эту пургу. У него уже горло пересохло — вон, каркает, как ворона».
Раковины с краном здесь не было, а слив в толчке сделан так, что надо сильно исхитриться, чтобы зачерпнуть горстью толику воды, не говоря уже о гигиенических и прочих моментах. Количество питья оказалось ограничено, и это еще мягко сказано. Сутки с лишним назад, когда в эту камеру законопатили нового постояльца, охранники забросили внутрь два трехлитровых пластиковых бачка с водой и забрали пустую тару. Один достался Саиду, другой — Ивану. Хочешь — пей, хочешь — умывайся. Три литра воды на сутки! И это при том, что в камере нет кондишена, а если и есть, то он выключен, из-за чего температура здесь далеко не комфортная — около тридцати.
А может, бачок с водой был выдан и не на сутки, а на больший срок. Кто его знает. Дверь камеры за все это время не открывалась ни разу, даже к глазку, сколько мог судить Козак, никто не подходил. Еды пока не приносили. Правда, кое-что из съестного у местного старожила при себе имелось. Иван заметил надорванную упаковку MRE[6], лежащую у изголовья голосистого туземца и такую знакомую с виду.
Саид вновь заворочался на своей подстилке. Он сделал экономный глоток воды из трехлитрового пластикового бачка, уже почти пустого.
После чего этот чтец-декламатор уселся в классической позе, хорошо знакомой Ивану, многократно виденной им в самых разных местах на протяжении многих лет.
— Аллах акбар! Аллах акбар! — заголосил он.
— Да на хер ты своему Аллаху вперся?! — угрюмо заметил Козак. — В Священном Писании сказано: «На все воля Божья!». Раз ты тут сидишь, значит, такова воля высших сил! — сказал Иван и криво усмехнулся.
«Вот придурок! — подумал он. — Эти же слова ведь применимы и к тебе самому, к твоей нынешней ситуации. Да, Иван, ты, в сущности, такой же придурок, как этот Саид. Разве что не бьешь себя пока тапкой по черепушке и не долбишься лбом в пол, отбивая поклоны. Но у тебя еще все впереди. Посидишь тут пару-тройку месяцев, да еще в такой компании, тоже начнешь кричать болотной кикиморой и шлепать себя по затылку».
