Тут, однако, выяснилось, что «вожатый» поднялся раньше, чем можно было предположить, и прокричал совершенно другие слова:
— Ты что делаешь, сука?!
Глядя на мчащегося ко мне разъяренного Николая, я усиленно пыталась сообразить, чем заслужила такую реакцию, пока раздавшийся за спиной шорох не заставил меня оглянуться. Из-за угла музея выворачивал здоровенный мужик, с крестьянской основательностью поливавший деревянные стены из двадцатилитровой канистры. И, судя по едкому знакомому запаху, отнюдь не водой. Пока память выдавала информацию о патологической склонности жителей ближайшей деревни к огненным потехам, ноги уже несли меня прямиком к мужику, а потом одним ударом выбили у него из рук почти опустевшую канистру.
Подоспевший Чинаров от всей вожатской души съездил заподозрившему неладное мужику снизу в челюсть. Однако в нокаут мужик падать не пожелал, а, заревев обиженно на весь лагерь: «Наших бьют!» — бросился на обидчика. Я уже совсем было собралась помочь Николаю отключить этот оживший бульдозер, но тут из кустов высыпали человек двадцать представителей современного российского крестьянства, яро размахивавших черенками от лопат. Вместе с дружным рыком из их луженых глоток несся такой перегар, что, надышавшись, впору было умереть от алкогольного отравления. Но я не умерла, а, отбив желание щелкнуть зажигалкой у еще одного поджигателя, бросилась к другому крылу дома, где все еще смотрел сладкие сны мой подопечный. При этом я что-то орала как ненормальная. Кажется, «пожар» и «атас».
Выскочивший на крыльцо Зацепин все понял, едва увидел надвигающуюся на него невменяемую толпу. Да, именно толпу. Потому что против нас троих это была настоящая толпа, и единственным разумным выходом было бегство.
— Быстрее! — я залетела в чулан и рванула за плечо хлопающего глазами Пашку. — Беги в лес! На нас деревенские поперли. Пожгут тут все к чертовой матери!..
Младший Панфилов оказался на диво сообразительным и, прыгнув босыми ногами в спортивные тапочки, выскочил в приоткрытую мной дверь.
— А вы? — неожиданно затормозил он у ближайших кустов, спиной почувствовав, что я остановилась.
— А я остаюсь, — как можно бодрее улыбнулась я. — Надо же вашему Миксеру помочь перемолоть этих… Это…
Слово не находилось, и я без долгих рассусоливаний втолкнула моего подопечного в густое переплетение колючих ветвей.
— Иди к трассе, — напутствовала я трещавшего ветками мальчишку. — Остановишь кого-нибудь и все расскажешь. Пусть милицию вызывают. Только не вздумай возвращаться, слышишь?
