ВУЛЬФ: «Мрачная душа» — довольно странный образ для психолога, не так ли?
ХИББАРД: В свободное время я почитываю стихи.
ВУЛЬФ: Так-так. И что?
ХИББАРД: Некоторое время ничего не происходило. Месяца три. Затем был убит следующий. Его нашли мертвым. Полиция заявила, что это самоубийство, и, казалось бы, оно так и есть. Однако через два дня почта вручила всем нам новое угрожающее письмо, такое же по духу, да и источник явно был один и тот же. Оно было довольно ловко стилизовано.
В У Л Ь Ф: И на этот раз вы, разумеется, обратились в полицию?
ХИББАРД: Почему «разумеется»? У нас опять не было доказательств.
ВУЛЬФ: Все равно нужно было пойти. Один или несколько человек должны были пойти в полицию.
ХИББАРД: Я пошли. Я был против, но они пошли.
ВУЛЬФ: А почему вы были против?
ХИББАРД: Я предчувствовал, что это бесполезно. И, кроме того, дело в том… я никак не мог присоединиться к стремлению покарать — к тому же, вероятно, карой смерти — человека, которого мы сами превратили в калеку… Вы меня понимаете?
ВУЛЬФ: Конечно. С одной стороны, вы опасались, что полиция не найдет никаких следов доказательств, а с другой — что она могла бы их найти.
ХИББАРД: Пусть так. Я не имел в виду логическую задачу. Человек вполне может обнаружить бессмыслицу в библиотеке своего разума, но только не в своих собственных побуждениях.
ВУЛЬФ: Прекрасно. И что же полиция?
ХИББАРД: Они ничего не добились. Он просто водил их за нос. Он изложил мне во всех подробностях, что именно он им ответил на их вопросы.
ВУЛЬФ: Вы продолжали с ним встречаться?
ХИББАРД: Естественно. Ведь мы были друзьями. Так вот. Полиция взялась за дело, они его допросили, они допрашивали всех нас, копали, где только могли, и все без толку. Несколько человек — я имею в виду, кое-кто из нашей компании — наняли частных детективов. Это было недели две, точнее — двенадцать дней назад. Детективы так же потерпели неудачу, как и полиция. Да-да, так и было.
ВУЛЬФ: Ясно. Какое это было агентство?
ХИББАРД: Это не имеет значения. Важно, что что-то делалось. Я мог бы говорить о депрессивных состояниях и защитных реакциях организма, я знаю кучу подобных слов, я мог бы даже изложить данную ситуацию целиком в профессиональных терминах психоанализа, однако простая истина заключается в том, что я не нахожу себе места от страха. Я хочу, чтобы вы защитили меня от смерти. Хочу нанять вас, чтобы вы сохранили мою жизнь.
ВУЛЬФ: Понятно. А что случилось?
ХИББАРД: Ничего. Ничего такого, что могло бы иметь хоть какое-то значение для кого бы то ни было, кроме меня. Он пришел ко мне и кое-что мне сказал, вот и все. Думаю, что нет смысла повторять это. К стыду своему я вынужден признать, что я перепуган насмерть. Я в ужасе! Я хочу безопасности столько, сколько вы можете мне продать. Я привык владеть словом, а необходимость разумно сформулировать свои мысли перед вами заставила часть моего мозга поддерживать хотя бы видимость упорядоченности и даже изящества, но вокруг и под этой упорядоченностью царит настоящая паника. После всех своих научных и псевдонаучных исследований над столь необычным явлением, как человеческая душа, я низведен до уровня одной-единственной элементарной и примитивной мысли: я ужасно боюсь, что меня убьют. Знакомая, которая мне вас порекомендовала, утверждала, что у вас удивительный набор талантов и всего одна слабость. Она не назвала это жадностью, я уже не помню, как она выразилась. Я, конечно, не миллионер, но кроме зарплаты у меня есть достаточные собственные средства, и я не в таком расположении духа, чтобы торговаться.
