— Спасибо.
— Конечно, прошу вас.
Вульф продолжал сидеть выпрямившись. Он спросил:
— А можно огкрыть этот пакет? Меня в особенности занимает первое угрожающее письмо.
Она попыталась развязать шнурок. Я встал, чтобы псмочь ей. Она подала мне пакет, я положил его на письменный стол Вульфа и освободил от упаковочной бумаги. Это была большая папка в твррдой обложке, старая, пожелтевшая, но хорошо сохранившаяся. Я подал ее Вульфу, а он раскрыл ее с той осторожной и дружеской заботливостью, с какой его руки обыкновенно прикасаются к любым неодушевленным предметам.
— На букву «И». Дядя называл их не угрожающими письмами, а извещениями.
— Роковые извещения, как я предполагаю. — Он вынул из папки несколько листков. — Ваш дядя и вправду романтик. Да-да, я ему так и сказал. Поэтому было бы разумней отбросить все предположения, в том числе и самые болезненные, до тех пор, пока догадки не будут подкреплены фактами. А, вот оно. Ага! «Надо было б меня вам убить и следить за последним мгновением». Неужели мистер Чейпин только благодаря своим зловещим планам стал поэтом? Могу я это прочесть вслух?
Она кивнула. Он начал читать:
Надо было б меня вам убить
И следить за последним мгновением,
За последним дыханием слабым,
Как дымок, улетающим с уст.
Надо было б меня вам убить,
Раз во мне вы убили мужчину.
Почему ж вы меня не убили?
Вы во мне убили мужчину,
Но и волк, и лиса, и мышь —
Серый, маленький, скрытный грызун,
Крокодил, и собака, и червь,
Проползающий где-то сквозь глину,
Чтобы заново скрыться во тьме,
Кошка, ястреб и гад ядовитый,
И противный урод — обезьяна, —
Все они сохранились во мне
И теперь не дают мне покоя.
Все они снова живы во мне.
Почему ж вы меня не убили?
Я давно говорил им: молчите!
Ваше время пройдет, подождите!
Обезьяны, и кошки, и гады,
Волк и мышь, я ошибся, считая,
Будто время возьмет свою дань.
Ведь оно жажду мести смягчает,
И оно может больше, чем вы,
У него больше мощи и сил,
И любого оно одолеет.
А теперь они мне заявляют:
Время медленно слишком идет,
Оно тянется долго и нудно.
Лучше выпусти нас, господин!
Ты рассчитывать можешь на нас!
Вижу море и ночь я, и скалы,
Равнодушные звезды и небо,
И стоящий над морем утес,
О который взрываются волны.
«Лучше выпусти нас, господин!
Лучше выпусти нас, мы клянемся,
Ты рассчитывать можешь на нас!» —
Слышу я голоса отовсюду.
Он и думать не думал о небе,
Он сидел на пороге несчастья.
