. Эти недели мне придется обучаться страховому делу, так как меня это очень интересует. Все прочее я смогу Тебе рассказать, когда Ты приедешь, только я, конечно, обязан быть предусмотрительным и не привести себя к нервному срыву деловыми соображениями, о чем Тебе не следует никому говорить, даже дяде.
Итак, когда Ты приедешь? О жилье и столовании Ты написала неясно. Моя готовность Тебе помочь — Ты знаешь её и все-таки не высказала — вследствие того, что документы — дело немаловажное, но, скажу я Тебе, мои знакомства, к сожалению, весьма незначительны, и там, где я запрашивал, ничего не вышло, так как имеются учительницы с прошлого года. Во всяком случае в воскресенье в «Тагблат» [2] и в «Богемии» [3] я помещу следующее объявление:
«Молодая девушка, сдавшая экзамен на аттестат зрелости и обучающаяся раньше в Венском, а теперь — Пражском университете французскому и английскому языкам, философии и педагогике, ищет часы преподавания детям, которые, как она полагает, судя по результатам её обучения, сможет осуществлять весьма успешно, или — в качестве чтицы или компаньонки».
Письма я потом получу у администратора. Я собирался было указать в качестве адреса «Триш, до востребования», но, вероятно, в ближайшую неделю Ты — уже в Праге.
Я, конечно, сделаю дальнейшие еще попытки, так как на многое надеяться не стоит, а ведь пражской случайности следовало бы пожелать столько счастья, сколько — я.
Твой Франц
Прага, 24.09.1907
Твое письмо, как ни странно, любимая, принесли вечером, поэтому лишь в спешке отвечаю, чтобы Ты получила ответ своевременно.
Идея, о которой дяде удалось написать маме, очень хороша, и мне только следует упрекнуть себя, что я сам до этого не додумался.
Как же так, Ты опять хочешь меня покинуть или только угрожаешь? Достаточно того, что я остаюсь в Праге, чтобы подорвать Твои планы? Я прошу, приезжай, непременно раньше Твоего письма, я думаю о том, как было бы замечательно, если бы в воскресенье после обеда мы вместе читали бы ту французскую книгу, которую я теперь иногда читаю (сейчас у меня не очень много времени), и писалось это на замороженном и тем не менее распадающемся на кусочки французском, как мне нравится; итак, приезжай, прошу Тебя.
Твоя мысль, что Ты обязана оплатить все, что я для Тебя предпринял для своего удовольствия, мне по душе. Все-таки расходы на объявления, которые я организовал (при всем том Ты видишь, как неловко и неумело они выглядят), столь незначительны, но счет за шампанское, которое я вчера ночью пил за твое благополучие — Ты, конечно, не заметил? — я позволю себе тебе послать.
