Потом опять принялась печатать.
– Что там у нас: “Адольф точка Гитлер” занят, “адольфгитлер” в одно слово тоже, “Адольф нижнее подчеркивание Гитлер”, конечно, тоже.
– Что еще за нижнее подчеркивание? – попытался выяснить я. – Я согласен только на верхнее, высшее подчеркивание!
Но фройляйн Крёмайер печатала дальше.
– То же самое с “А дефис Гитлер”, “А точка Гитлер”, – докладывала она, – просто “Гитлер” и просто “Адольф” – тоже.
– В таком случае следует их отобрать, – упрямо заявил я.
– Ничего тут не отбирается, – раздраженно ответила она.
– Борман смог бы! Иначе мы никогда бы не получили все дома Оберзальцберга. Вы что думаете, там никто не жил, что ли, раньше? Разумеется, там жили люди, но у Бормана есть свои методы…
– Так вашим мейлом, значит, будет заниматься господин Борман? – спросила фройляйн Крёмайер с беспокойством и даже легкой обидой.
– Борман сейчас, к сожалению, недоступен, – признал я и, чтобы не лишать войско бодрости, добавил: – Я уверен, вы делаете все, что в ваших силах.
– Вот и ладненько, ну так продолжим, – отозвалась она. – Когда мы родились?
– 20 апреля 1889 года.
– “Гитлер восемьдесят девять” уже тю-тю, как и “Гитлер двести четыре”. Нет, с вашим именем мы далеко не уедем.
– Какая наглость! – воскликнул я.
– А выберите-ка другое имя! Я ведь тоже не Вулкания семнадцать.
– Это неслыханно! Что я вам, шут гороховый?
– Это, извините, интернет. Кто успел, тот и съел. А может, чё-нить символическое?
– Вы имеете в виду псевдоним?
– Типа.
– Ну тогда… напишите “волк”, – неохотно сказал я.
– Просто “волк”? Это как пить дать есть.
– Господи, ну тогда… “Волчье логово”.
Она напечатала.
– Тоже есть. Берите “Волчье логово шесть”.
– Но я не Волчье логово шесть!
– Эх, что б еще придумать? Чё там у вас было – Оберзальцбах?
– Берг! Оберзальцберг!
Напечатала.
– Ох. “Оберзальцберг шесть” вам, конечно, не захочется. – И, не дожидаясь ответа, продолжила: – Ну-ка, а как там “рейхсканцелярия”? Это вам что надо. О! Хотите “рейхсканцелярию один”?
– Не надо мне рейхсканцелярию, – ответил я. – Попробуйте “Новая рейхсканцелярия”. Она-то мне нравилась.
Фройляйн Крёмайер напечатала.
– Бинго, – воскликнула она, – наше!
И взглянула на меня.
Очевидно, в тот короткий момент казалось, будто я потерял все силы, потому она сочла необходимым обратиться ко мне утешительным, почти что материнским тоном:
– Зачем так хмуриться! Вам будут приходить имейлы в Новую рейхсканцелярию. Это ж так мило! – Она запнулась, тряхнула головой и добавила: – Если можно, я хочу быстренько сказать: вы делаете это фантастически! Нереально убедительно. Я прям уже поверила, что вы в этой канцелярии сидите.
