– Странно. А как же Америка? Вам ведь пятьдесят шесть лет, и вы что, ни разу не были в Америке?
– Я всерьез собирался, – недовольно ответил я. – Но меня, к сожалению, остановили.
– Ладно, тогда нам нужны все ваши документы, и кто-нибудь здесь для вас все оформит.
– В этом-то и проблема. Никаких документов нет.
– Никаких документов? Вообще никаких? А у вашей подруги? Ну, где вы раньше жили?
– Место, где я жил, пало жертвой огня.
– О… э… вы серьезно?
– Вы видели, что осталось от рейхсканцелярии?
Он рассмеялся:
– Настолько ужасно?
– Не вижу здесь повода для смеха, – отрезал я. – Это было чудовищно.
– Ну хорошо, – сказал Зензенбринк. – Я в этом не очень разбираюсь, но хоть какие-нибудь бумаги нужны. Где вы были в последний раз зарегистрированы? Или застрахованы?
– Я всегда недолюбливал бюрократию, – ответил я, – и предпочитал сам создавать законы.
– Фу-у-уф, – выдохнул мой собеседник. – Такого я еще не встречал. Ладно, посмотрим, что удастся сделать. Но нам необходимо ваше настоящее имя.
– Гитлер, – сказал я. – Адольф.
– Послушайте, я вас хорошо понимаю. Атце Шрёдер[31] делает то же самое, он тоже не хочет, чтобы к нему приставали за пределами сцены, а артисту с такой деликатной темой, как ваша, тем более нужна осторожность. Но вот согласятся ли с нами государственные учреждения?
– Меня не интересуют детали…
– Это ясно, – рассмеялся он с некоторой снисходительностью. – Для меня вы – настоящий артист. Но было бы гораздо проще по-другому. Разве только налоги не проблема. Налоговое управление – единственное учреждение, которому эта ситуация будет до фонаря. Если надо, они возьмут налог и с нелегалов, им можно платить наличными. Далее, что касается оплаты: если вам угодно, мы поможем с ведением счета, так что банк – не очень важно. Но вот ведомство по регистрации или социальное страхование – тут я как-то не уверен, что у нас получится.
Я почувствовал, что человек сейчас нуждается в моральной поддержке. Войско нельзя перенапрягать. Все-таки не каждый день случается, что якобы почивший рейхсканцлер вдруг бодренько расхаживает по стране.
– Это тяжело для вас, – понимающе сказал я.
– Что?
– Нечасто встречается кто-то вроде меня.
Зензенбринк хладнокровно рассмеялся:
– Наоборот. В конце концов, это наша работа.
Меня удивила его невозмутимость, поэтому я решил выяснить подробности:
– Есть много таких, как я?
– Да вы лучше меня знаете, что в вашей области работает немало людей… – ответил он.
– И вы всех приводите в эфир?
