Но рассматриваемый в качестве самой субстанции вселенской живой Души (Нефегиха-Хайа נפש החיה), которая различается и специфицируется в бесчисленных формах, чтобы породить существа четырех царств[122], астральный Свет становится Азотом Мудрецов, и Кунрат изображает его с помощью иероглифа феникса, помещенного, подобно диковинной диадеме, на двойном лбу андрогина. Павлиний хвост, которым эта странная птица вдобавок украшена, служит в алхимии, как указал Папюс, эмблемой великого делания в данной точке его спагирической эволюции. Множество переменчивых цветов, появляющихся тогда перед глазами, отсвечивают и словно бы отливают тысячей обманчивых отблесков. В сравнительном смысле павлиний хвост, богатый и многоцветный, представляет бесчисленные формы и бесконечно разнообразные нюансы, в которые материя — проникнутая, переработанная и усиленная духом — облачается в восходящем движении всех существ к Существу. Это царство Ионы (יונה), та неиссякаемая плодовитость, которую проявляет, согласно четверному умножению, живая душа, распределенная безо всяких различий среди всех существ вселенной[123]. Иерограф очень точно выражается по этому поводу: «Птица Гермеса — это блаженный принцип растительной жизни, который, действуя в духовной глубине телесных вещей, является самой душой Естества, или квинтэссенцией, способной привести к зарождению всех вещей».
Наконец, верхний треугольник, изображающий совершенный философский камень, этот треугольник, в котором Папюс прочитал слово Элохим (אלהים, Он-Боги) и где мы склонны видеть скорее слово Лорим אורים, Светы, (т. е. принцип всех светов: естественного, сверхфизического и духовного), — это тройное проявление божественного огня, исходящего свыше: אש, Эш. Этот огонь навсегда скрывает под покровом непроницаемого сияния саму сущность невыразимого Единства: причинный принцип, откуда эманирует универсальный Адам в начале инволюции, и целевой принцип, куда, завершая общую эволюцию существ, он должен, наконец, реинтегрироваться и скрыться.
ПРЕВОСХОДНЫЙ, ИЛИ МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ, СМЫСЛ ЭМБЛЕМЫ
Чтобы выявить значение нашего пантакля с чисто метафизической точки зрения, следовало бы раскрыть все тайны невыразимой Тетраграммы (Йод-хе-вау-хе), этого божественного синтеза живой Вселенной.
Но, с одной стороны, было бы напрасно повторять здесь довольно подробные и окончательные объяснения, уже приведенные на различных страницах этой книги; а с другой стороны, неизреченный характер Абсолюта, этого Неназываемого, проявленного в имени יהוה, противостоит любым усилиям наших аналитических и относительных языков.
