Магия признает три мира, или сферы, деятельности: божественный мир причин, интеллектуальный мир мыслей, и чувственный мир явлений[4]. Единое в своей сущности и троичное в своих проявлениях, Бытие обладает логикой, и вещи вверху аналогичны и соразмерны вещам внизу: так что одна и та же причина порождает в каждом из трех миров цепочки соответствующих следствий, строго определяемых логическими вычислениями. Вот где расположен отправной пункт Высшей Магии — этой алгебры идей. Всякая аксиома, обозначенная своим родовым числом, представляется в Каббале буквой еврейского алфавита, соответствующей этому числу: таким образом, понятия классифицируются по мере того, как они порождают друг друга; они разворачиваются нескончаемыми цепочками в порядке своего происхождения. От первопричин до самых дальних следствий, от наиболее простых и ясных принципов до бесчисленных результатов, которые из них проистекают, — какой великолепный процесс, разворачивающийся во всей области возможного и поднимающийся до того Невыразимого, которое Герберт Спенсер зовет Непознаваемым!
«De omni re scibili et quibusdam aliis…»[5] Науки известные и оккультные — священный синтез одновременно охватывает все эти отрасли универсального знания, которые имеют общий корень. В силу одинакового принципа моллюск вырабатывает перламутр, а сердце человеческое — любовь; и один и тот же закон управляет соединением полов и притяжением светил. Но воскресить цельную Науку — задача, превосходящая наши силы: вскользь коснувшись слишком уж бесспорных результатов и повсеместно обнародованных теорий, мы должны будем ограничиться в этих Очерках рассмотрением всё еще таинственных явлений, а также изучением специфических проблем, которые официальная наука игнорирует, искажает или пренебрегает ими. Прежде всего, мы попытаемся в этой серии небольших эзотерических произведений вновь согласовать те волнующие вопросы, которых пугается современный скептицизм, с великими принципами, которые неизменно исповедовали адепты всех эпох. Возможно, когда-нибудь нам будет дано изложить в виде связной доктрины эту возвышенную философию мастеров.
То, что в глазах читателя представляет собой лишь гипотезу (вероятно, экстравагантную), для нас служит несомненной догмой: и да извинят нас за то, что мы говорим с твердой уверенностью человека, который верует. Мы имеем отношение преимущественно к герметической и каббалистической Инициации; но мы знаем, что в святилищах Индии, храмах Персии, Эллады и Этрурии, равно как у египтян и евреев, один и тот же синтез облекался в различные формы и внешне самые противоречивые символы переводят для Избранного вечно Единую Истину на неизменный, в сущности, язык Мифов и Эмблем.
