Итан заставил себя сесть. У него кружилась голова, но меньше, чем он опасался. Но все же его тело ныло, как будто он работал на плантации; он думал, что Желтоволосый и его друзья сломали ему несколько ребер.
— Сефира Прайс была здесь, — сказал Итан. — Она и ее люди поджидали меня.
Он взглянул на Генри.
— Ты не слышал их?
Генри выглядел обиженным.
— Конечно, нет. Думаешь, я позволил бы тебе подняться, если бы знал, что они были здесь?
Итан покачал головой.
— Нет, не думаю. Прости, Генри.
Лицо бондаря залилось краской.
— Я слышал небольшой переполох… ну, я побоялся идти наверх. Но потом я услышал, что они ушли. Это все, что я слышал. Клянусь.
— Я верю тебе. И, пожалуй, даже лучше, что ты подождал. Нельзя сказать, что они могли сделать с тобой.
— Она и правда была здесь? — спросил старик, задумчиво глядя на дверь, словно мог уловить шаги Сефиры и ее людей. — Императрица собственной персоной?
Итан не мог не рассмеяться, хотя это было больно.
— Ага. Это моя вина. Я увидел одного из них, поднимающегося за мной по лестнице. Я должен был догадаться, что он не мог быть один.
— Что Сефира хотела от тебя?
— Дело, над которым я сейчас работаю, — сказал ему Итан. — На самом деле ты не хочешь знать об этом. — Он осторожно ощупал лицо пальцами. Все было распухшим. — Все должно быть выглядит как мессиво.
— Это верно, — сказал Генри. — Пойду, возьму воды и помогу тебе помыться.
Он стоял, попинывая нож ногой.
— Они его оставили? — спросил он.
Итан покачал головой.
— Он мой. Это практически единственная вещь, которую они не забрали.
Генри оглядел комнату.
— Они забрали какие-то вещи?
— Только деньги. Хорошо, что я заплатил тебе прежде, чем они ушли.
Генри сочувственно скривился, но не предложил отдать Итану часть денег, заплаченных за аренду. Он вышел из комнаты, все еще осматриваясь, возможно, подумал Итан, что он сможет найти что-то, что могла оставить Сефира. Итан подумал, что он ничего раньше такого не сделал, что настолько бы впечатлило старика, как быть вздутым парнями Сефиры.
Когда Генри вышел, он осторожно ощупал ребра, действительно ли они были сломаны. Он почувствовал, что одно из них точно сломано, но Генри вошел прежде, чем он смог порезать себя и произнести исцеляющее заклинание. За все годы своей дружбы, старик так до сих пор и не знал, что Итан заклинатель. Но, если все же и знал, он действовал так, словно был уверен, что Итан больше не колдует. Он никогда при Итане не упоминал о заклинательстве или колдовстве.
