Они с Бесслером двинулись в путь. В повозках, а то и пешком перебрались через осенние горные перевалы, где беснуются студеные ветры, и спустились в плодородные благодатные долины Италии.
Ноланец решил обосноваться в Падуанском университете — гордости Венецианской республики. Здесь пользовались уважением естественные науки (с 1592 года в Падуе преподавал Галилей). И хотя продолжалось общее увлечение Аристотелем, толковали его по-разному. Немногие — в духе схоластов, а другие — их было больше — очищали философию от религии. Бруно мог рассчитывать на возможность излагать собственные идеи.
Семинары Ноланца, к счастью, вызвали интерес и проходили без скандальных столкновений с педантами. Требовалась осторожность. Джордано старался ее проявлять. И то сказать, что означает приезд одного человека в шумную, огромную многолюдную Италию, разделенную на несколько обособленных и порой остро враждующих между собой областей! Продолжаются войны, религиозные распри, политические интриги… Один лишь человек — сам по себе, не наделенный властью, не имеющий титулов, званий, должностей. Его могут и не заметить, не пожелать заметить, простить, наконец!
Но инквизиция не прощала своих врагов.
Уже в начале 1592 года известие о пребывании Ноланца в Италии распространилось по стране. Уцелели частные письма, в которых говорится о его приезде и высказывается удивление: что за безрассудство или поразительная смелость!
Из Падун он приехал в Венецию. Не сразу решился поселиться у Мочениго. Несколько раз ездил в Падую, проводя там семинары и давая указания Иерониму Бесслеру, который переписывал листы, исписанные торопливой рукой учителя. Близился к завершению крупный трактат «Светильник тридцати статуй».
Аллегорические образы статуй, освещенных светильником разума, должны были раскрыть перед читателем суть познания природы. Создания человеческого разума соотнесены с явлениями и образами реального мира; конечному существу дано постичь бесконечность Вселенной…
Он начал писать еще один трактат: «О семи свободных искусствах и о семи других методах исследований». Джордано намеревался посвятить и преподнести папе римскому этот труд. Но ведь в своих рукописях этого периода он называет материю божественной, беспричинной причиной! Как это понимать? Не так ли: материя не создана богом; она всему причина; в ней присутствует бог, а не она в нем. Не подменяется ли тут бог материей?!
Материю он считает воплощенным светом, и различима она лишь с помощью разума. Ночь и свет присутствуют в мире постоянно. Ночь — это хаос первоматерии, древнейшая из богов, это пространство, в котором постоянно возникают, пребывают и разрушаются вещи.
