Вор черной масти | страница 85



[7] Не в кайф (жаргон) - не доставляет удовольствия.

[8] Сеанс (жаргон) - женская фотография, используемая для онанизма.

[9] Бегать (жаргон) - воровать.

[10] Хрюкать (жаргон) - говорить.

[11] Уркаган (жаргон) - молодой вор.

ГЛАВА 10. ДОЛЯ ВОРОВСКАЯ.

Постановление от 7 августа 1932 года

"ОБ ОХРАНЕ ИМУЩЕСТВА ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ, КОЛХОЗОВ И КООПЕРАЦИИ И УКРЕПЛЕНИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ (СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ) СОБСТВЕННОСТИ

... 1. Приравнять по своему значению имущество колхозов и кооперативов (урожай на полях, общественные запасы, скот, кооперативные склады и магазины и т.п.) к имуществу государственному и всемерно усилить охрану этого имущества от расхищения.

2. Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества.

3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по делам о хищении колхозного и кооперативного имущества"...

***

"Указ семь-восемь шьешь, начальник?"

Из фильма "Место встречи изменить нельзя".

08 июня 1949 года. 14 часов 34 минуты по местному времени.

Продовольственный склад города Читы.

***

Контору Жобина при продовольственном складе я нашел без всяких проблем.

Жобин сидел в своем кабинете, зарывшись в ворох бумаг и нацепив на нос велосипед[1] имел определенное, хотя и отдаленное сходство с Берия. Только надо заметить, что Лаврентий Павлович никогда не позволял себе так разъедется как этот боров.

Я, наблюдая за Жобиным, прикинул в уме, что самое лучшее средство для людей при лечении от излишков веса - личные встречи с усатым, после которых человек сразу терял до двух килограммов веса, а потом продолжал делать это и дальше, трясясь от страха ночами в ожидании неминуемого ареста.

На стене, над столом Жобина висел неизменный атрибут любого Советского кабинета и учреждения - портрет великого вождя Сталина. Как усатого только не называли! Величали: "отец народов" "великий полководец" "великий вождь" "гениальный учёный", "лучший друг писателей", "лучший друг физкультурников", "великий вождь и учитель", "лучший друг ученых". Но я знал его по другому обозначению, никогда не появляющемуся в прессе: "Лучший усатый друг "зэка"!

К этому портрету, очевидно, давно никто не прикасался. На нем виднелись следы застарелой паутины и отчаянной деятельности неистребимого племени мух, уделавших стекло портрета своими испражнениями.