А деньги в СССР есть лишь у тех, кто стоит у власти. А закон денег мы никогда не переборем, потому, что сами ищем эти деньги, любим их и молимся им!
Фунт говорил правильные слова. Я был согласен с ним. Но задание, которое я получил, должно быть было выполнено. Правда и сам вид трюмиловки не вызывал у меня прилива бодрости. Грязная была это работа, и поэтому я отказался от всех предложений Фунта. Он не обиделся, сказал, что не пришло мое время.
Московский вор Иван Фунт, совсем не был единственным гнилым отростком на цветущем дереве семьи рабочего класса. И брат старший Фунта в это время сидел, и папаша, и были они ворами черной масти! Папаша его, очень старый вор, разозленный, что сынок его скурвился, изрек на воровском толковище, как Тарас Бульба подписав приговор своему сыну Андрию: "Я его породил, я его и убью!" И пообещал фунт золота тому, кто поставит на нож его непутевого сына.
Воры посмеялись над такой низкой расценкой, но предложенные условие приняли. С этого момента Фунт был обречен. Его приговорили. Наверное, это были только слухи. Но как бы то ни было, на Фунта однажды группой напали воры, намереваясь убить его. Фунт, отбиваясь, убил собственноручно двоих. Тут к нему на помощь подоспели его амбалы.
Потом Иван Фунт освободится по амнистии, последовавшей в 1953 году, после смерти Сталина. Фунт, заметая следы, пытался скрыться, но воры его выследили и убили в городе Комсомольске. Не могли они простить ему измены воровскому братству. Хотя более всего, его убили не честняги, а свои, с которыми он не поделил воровские доходы.
***
Когда я вечером вернулся в БУР, там вовсю хозяйничала лагерная охрана. Оказалось, что пока мы пьянствовали с Фунтом, наши сидельцы подрались с надзирателем.
Кто-то из честняг не поделил с контриком посылку. Честняга отобрал у контрика шерстяной свитер и кусок сала. В общем, не забрал себе посылку целиком, как некоторые беспредельщики, все сделал в рамках законности. Но контрик, вдруг сильно обиделся и поднял хипиш, на который обратил внимание надзиратель. Явившись в БУР, этот крутой люд в погонах потребовал вернуть отнятое у контрика. Никто из воров на призыв не отозвался. Тогда надзиратель начал бесцеремонно рыться в постелях в поисках похищенного. Воры недовольно загудели, а надзиратель, выхватив из-за голенища сапога нож, разразился бранью. У воров, видавших виды, глаза полезли на лоб от такого беспредела.
И дело было даже не в том, что надзиратель согласно инструкции, входя в лагерь, должен оставлять за колючкой оружие. А в том, что надзиратель повел себя как последний наблатыканный фраер, хотя ему никто не угрожал напрямую.
