- Завязать можно! - подал голос Крест. - Вот третий путь.
- Для этого надо быть на свободе, - отмахнулся Фунт.
Неожиданно в самый разгар нашего разговора, неожиданно в комнатку Фунта ввалился надзиратель. У меня сразу все упало. Изобличающие бутылки стояли на столе. Это карцер!
Но не тут-то было!
- А, Игнат! - воскликнул Фунт. - Заходи! Примешь немного? За стол не зову, со мной масть другая, обидятся.
- Иван, - произнес надзиратель Игнат, принимая бокал из рук Фунта. - Я вот по какому делу зашел к тебе. Королев приказал завтра с утра два эшелона принять. Твое здоровье, Иван!
Выпив, надзиратель занюхал рукавом и вышел.
Я и Крест сидели в полных непонятках. Такое открытое нарушение режима! Фунт, заметив наше состояние, громко захохотал:
- Увидели? Вот, то-то же! Власть нынешняя с ворами властью своей делится! Теперь понимаете, откуда ветер дует? Хотя я и не коммунист, а вор, но положением своим выше иного коммуниста буду! И недалек тот день, когда воры в долю с коммунистами войдут, и мы вместе с ними из одного котла черпать свои доходы будем!
Фунт погрозил кому-то кулаком и произнес:
- А потом, мы и коммуняк подвинем и сами у власти встанем...
И тут до меня дошел смысл слов, которые произносил Фунт. Оказывается все коммунисты - это тоже две разные масти. Белая и черная. Белая, все имеет, хотя и живет по закону волков, пожирающих друг друга. Они не грабят сами, а ждут раздачи у котла. Черная, те, кто исполняет их волю, господствуя над толпой бесправного народа, а иначе - быдло. И те и другие имеют привилегии в обществе. Но СССР - это огромный лагерь, в котором царят те же законы, что и в ИТЛ. Разницы по большому счету очень мало. И ведь прав Фунт! Пройдет несколько десятилетий и те, кто встанут над законом, примут власть над страной. Прав Фунт...
- Миша, я живу в обычном бараке. У меня есть в нем огороженная отдельная комната. И больше ничего. Барак не охраняют солдаты. Здесь живут не только мои люди. Тут находится много случайных людей. Ежедневно я встречаюсь с сотнями водителей, бригадиров, простых зэка. И не всегда я с охраной... Подойти ко мне не составляет большого труда. Скажи, если я такая конченая сука, то почему меня еще не убили?
Иван Фунт задал сложный вопрос, на который найти ответ я сходу не смог. А Фунт, не дожидаясь моего слова, произнес:
- Видишь, Фокусник, дело тут не в сучьем законе, а в другом. Скажи мне, припоминаешь ли ты толковище, на котором мне вынесли смертный приговор? Или слух до тебя какой-нибудь доходил? Нет, не было слухов. А если бы такой был, то я уже бы знал. Вот одессита Ваську Пивоварова приговорили на толковище к смерти, вот он и бегает по стране, лютует. А не потому, что раскаялся, боится он просто. Его к смерти за дело приговорили - он общак воровской растратил, раздербанил и испугался, что его накажут. А за мной никаких преступлений нет, поэтому я никому не интересен... Деньги правят миром, Миша, а не закон воровской. Главное - деньги, которые никакому закону не подчинены, а любой закон под них как дешевая шалашовка[5] ляжет!
