Он взглянул на Амелию — та вытянулась в ванне во весь рост; голова лежала на подголовнике, руки безвольно болтались в воде, будто вареные макаронины. Никаких сексуальных эмоций, несмотря на свою наготу, у Филиппа она сейчас не вызывала.
Прямо над ней, на стене, красовалось большое керамическое панно: на голубом фоне — красные рыбки, причудливые раковины, крабы и зеленые водоросли. Неужели тоже она сама сделала?!
Вообще у бабы, судя по дому и по одежке, вкус есть… ну чего же она при этом такая дура?!
Не вставая, он отрегулировал душ на гибком шланге так, чтобы вода была не совсем ледяной, и направил струю Амелии в лицо. Это вызвало немедленное оживление: она начала морщиться и плеваться, попыталась отмахнуться; возмущенно бормоча: «Ты че?.. Ты че?!»
— Да все уже, все! — успокоил Филипп и выключил душ. Встал, наклонился над ней: — Давай-ка, обними меня за шею!
Она послушалась, и он выволок ее на край ванны, не обращая внимания на мокрые губы, тычущиеся ему в лицо — похоже, слово «обними» подействовало на нее определенным образом. Обтер кое-как полотенцем и повел обратно в спальню.
Теперь Амелия уже могла идти, пошатываясь, но «своим ходом». Дошла до постели и грохнулась туда; перевернулась и, глядя на него, заявила:
— Мне холодно… — На губах у нее образовалась кокетливая, по ее мнению, улыбка.
Он вытащил из-под нее одеяло, набросил сверху — возможно, она имела в виду нечто другое, но ему общества баронессы фон Вальрехт хватило на сегодня с лихвой.
— Все, спи!
К счастью, возражать она не стала — закрыла глаза и повернулась набок.
Филипп уже буквально валился с ног: под ложечкой сосало, ладонь пекло, голова гудела и сил оставалось только-только до своей комнаты добрести. Утешала его лишь одна злорадная мысль: к утру и сама Амелия наверняка будет чувствовать себя не лучше.
Увы, он недооценил свою подопечную.
Проснувшись часов в десять, Филипп позвонил на кухню, поинтересовался, завтракала ли уже госпожа баронесса (по его прикидкам, она должна была продрать глаза хорошо если к обеду), и не поверил своим ушам, услышав, что она позавтракала час назад — и сразу уехала.
«Как уехала?! Куда?!» — чуть не спросил он, но понял, что фрау Зоннтаг не может об этом знать, и принялся лихорадочно набирать номер телефона в машине.
Дитрих отозвался сразу; сообщил, что в данный момент он едет в мойку — госпожа баронесса высадилась у клуба верховой езды и велела ему вернуться к двум. После чего, не дожидаясь вполне естественного вопроса: какого черта он не позвонил?! — объяснил, что баронесса приказала не беспокоить господина Берка, сказав, что он себя неважно чувствует…
