Согласно Услару Пьетри, схватка эта упорна, жестока и вечна, она проявляется в самой разнообразной форме. Это схватка человека с природой, как в рассказе «Дождь», где политая потом земля трескается от засухи, гибнут с таким трудом взращенные посевы. Это схватка с различными болезнями — в «Олене» и «Синей мухе»… Но прежде всего это схватка с зараженным чудовищной социальной болезнью обществом.
Общество, изображаемое Усларом Пьетри, больно насилием. Это хронический наследственный недуг, длящийся столетия. Постоянно обращенная к нему опаленная жестокостью проза не могла бы появиться в более спокойной атмосфере — в ней отразились годы произвола, ни во что не ставящего жизнь и достоинство человека.
Истоки жестокости ом обнаруживает в древних ритуалах, а эпохе конкисты, когда завоеватели Америки жгли, насиловали и грабили, не ведая пощады (так, в рассказе «Прах» герой вспоминает, как шагал по трупам индейцев), и в гражданских войнах XIX века… Однако самое сильное воздействие оказали на художника непосредственные впечатления его юности. Родившись в 1906 году в Каракасе, Артуро Услар Пьетри рос, учился и стал публиковать свои первые статьи и рассказы в венесуэльской столице в годы правления Хуана Висенте Гомеса — безжалостного сатрапа, бросавшего в тюрьмы и казнившего каждого, подозреваемого в несогласии с режимом; пору эту запечатлел мужественный борец против диктатуры, выдающийся венесуэльский писатель Мигель Отеро Сильва в романе «Лихорадка» (1939). Черты Висенте Гомеса воплощены Усларом Пьетри в фигуре Апарисио Пелаеса в романе «Заупокойная месса». Герои рассказов писателя чаще всего не палачи, а жертвы, не гонители, а гонимые, гонимые страхом (трагикомическая новелла «Мул»), врагами («Королевский Кондор»), тоской по родному краю («Пляски под барабан»). Порою, ведомые неосознанной тревогой, персонажи Услара Пьетри сами устремляются навстречу гибели.
Подробно и бестрепетно вычерчивает автор эту дорогу к смерти. В новелле «Ночь в порту» рекрут бежит с корабельной службы, на которой его держат силой и могут засечь до смерти, и гибнет от бессмысленной животной ярости случайного собутыльника… Жестокость общества и жестокость человека, сходясь, образуют порочный круг.
Впрочем, едва ли не каждый значительный латиноамериканский писатель обращается к известному по слишком обильным примерам феномену, не случайно уже на многих языках обозначаемому испанским словом «виоленсия» — насилие. Но когда Жоржи Амаду или Габриэль Гарсиа Маркес изображают поднятую на дыбы, кровоточащую реальность, в широкой панораме воссозданной ими жизни варварская жестокость соседствует с веселой карнавальностью, пагубные заветы — с радостной жаждой обновления. В произведениях Услара Пьетри почти отсутствует животворная смеховая стихия. Исследуя ткань реальности вширь и вглубь, он ищет и находит одни лишь пораженные насилием клетки. Однако это вовсе не означает, что автор, раскрывая глубокий трагизм бытия, лишь бесстрастно констатирует замеченные им неизлечимые недуги.
