Хачмен проводил взглядом уходящую в сторону стрелу. Стрела воткнулась в мишень почти у самого края.
— Я не слышал, как ты подошла, — как можно спокойнее произнес он, оборачиваясь к жене, и, взглянув на нее, сразу понял, что она напугала его нарочно. Светло-карие глаза мгновенно ответили на его взгляд. Враждебно. «О господи!..»
— Зачем ты подкрадывалась? Ты испортила мне выстрел.
Она пожала плечами, при этом ясно, как на картинах да Винчи, проступили под золотистой кожей широкие ключицы.
— Ты можешь играть в лучника хоть целый вечер.
— Сколько раз тебе говорить, это не игра.
Старый трюк… Хачмен одернул себя и продолжал уже спокойнее:
— Чего ты хочешь, Викки?
— Я хочу знать, почему ты не на работе вторую половину дня? — Викки скользнула критическим взглядом по своим загорелым рукам. Летний загар уже начал сходить, но и сейчас еще был темнее, чем янтарного цвета платье с короткими рукавами. В лице — скрытая тревога, которую иногда можно заметить у красивых женщин при виде своего отражения в зеркале. — Я полагаю, мне можно это знать?
— Не хотелось работать. А что? — И тут же в голове пронеслось: «Я могу заставить нейтроны танцевать под новую музыку…»
— Такой ответ тебя устраивает?
— Очень мило, — словно дым, пролетевший на фоне солнца, на гладком лице Викки мелькнуло неодобрение. — Хотела бы я, чтобы можно было бросать работу, когда захочется!
— По-моему, ты в лучшем положении: ты даже не начинаешь работать, пока не захочется.
— Хм! Ты ел?
— Я не голоден. Если ты не возражаешь, я закончу стрельбу.
Хачмену отчаянно хотелось, чтобы Викки оставила его в покое.
Несмотря на пущенную мимо стрелу, он еще мог набрать за тысячу очков, если только отключиться от всего мира и к каждой стреле относиться так, словно она последняя. Воздух стоял неподвижно, солнце ровно освещало раскрашенную кругами мишень. Хачмен чувствовал, что следующая стрела попадет точно в центр. Если только его оставят в покое…
— Ну-ну. Опять в транс впадаешь? С кем это, интересно, ты себя воображаешь? С Тришей Гарланд?
— Триша Гарланд? — Красная змейка раздражения уже разворачивала свои кольца в его мозгу. — Черт! Это еще кто такая?
— Как будто ты не знаешь!
— Не имею чести знать эту даму…
— Даму! Надо же такое сказать!.. Назвать дамой эту… Эту постельную грелку, которая ни одной ноты спеть правильно не может, а уж настоящую даму не узнает, даже если ее перед собой увидит.
Хачмен замер с полураскрытым ртом: жена явно имела в виду вчерашнюю телевизионную певичку. Затем его на мгновение захлестнула ярость. «Ненормальная, — мысленно произнес он. — Ты настолько ненормальна, что даже стоять рядом с тобой…»
