Рассказы охотника | страница 48

Гляжу я из окна и удивляюсь, как Петрович сороку из клюва кормит: то ей даст, то сам съест, то опять ей предложит. А сам все приговаривает: ко-ко-ко-ко!.. Кланяется, клювом червей на земле показывает: ешь, мол, не бойся; вот они какие вкусные.

И уж не знаю, как это у них там все получилось, как он ей растолковал, в чем дело, только вижу — закокал петух и показал ей на земле червяка. Сорока подскочила, повернула головку на один бок, на другой, пригляделась — цоп и съела прямо с земли. Петрович даже головой в знак одобрения тряхнул; потом схватил сам здоровенного червяка, подбросил, перехватил клювом поудобнее, да и проглотил: вот, мол, как по-нашему! А уж сорока, видно, и сама смекнула, в чем дело, прыгает возле него и знай себе поклевывает. Видит петух — нечего ее угощать, а то сам голодный останешься. Начал и он червей подбирать. Так друг перед другом и стараются — кто скорей. Вмиг всех червей склевали.

С тех пор сороку кормить из рук уже больше не приходилось. В один раз ее Петрович выучил с едой управляться. А уж как он ей это объяснил, я сам не знаю.

Помню, один год рано холода настали. Уже в октябре выпал снег, завернули морозы, метели. Очень обидно! По календарю еще осень должна быть, а на дворе уже зима, да еще какая — носа никуда не высунешь!

Вот как-то сидим мы с братом в комнате, глядим на двор в окно. У забора вороны и галки в мусоре копаются. Вдруг видим — прилетела к ним какая-то птица, совсем черная с синевой, а нос большой, белый. Что за диво! Да ведь это грач! Откуда он зимою взялся? Глядим — ходит грач среди ворон и прихрамывает немножко: наверное, больной какой-нибудь или старый; улететь на юг не смог с другими грачами, вот и остался у нас зимовать.

Потом каждое утро повадился грач к нам на двор летать. Мы уже бывало нарочно хлебца ему покрошим. Только мало ему доставалось: всё вороны поедят. Это уж такие нахальные птицы! А грач тихий какой-то попался. В сторонке держится, все один да один, как бобыль. Да и то верно: своя братия улетела на юг, а он один и остался; вороны — ему компания плохая. Видим мы — обижают серые разбойницы нашего грача-бобыля, и как ему помочь, как его покормить одного, чтобы вороны не мешали, не знаем.

День ото дня грач становился все грустнее. Бывало — прилетит и сядет на забор, а спуститься к воронам боится — совсем ослаб.

Один раз посмотрели мы утром в окно, а грач под забором лежит. Побежали мы, принесли его в дом; он уже еле дышит. Посадили мы его в ящик к печке, попонкой закрыли и дали всякой еды.