Было приятно сознавать, что стремления Николая Ивановича претворялись в жизнь здесь, в приуральском городе Кунгуре. Радищев купил у продавца комплект «Живописца» с памятными «Отрывками путешествия» и спросил:
— Покупают?
Старичок лаконично ответил:
— Больше пылятся, не берут…
И всё же было радостно. Книга шла в провинцию в искала читателя.
— Будут покупать!
Радищев раскланялся и покинул книжную лавку.
8
Декабрь на Урале лютует морозами. Сначала завьюжило. Несколько дней не стихали бураны, а потом сразу ударили крепкие морозы. Только по этой причине Радищев дольше обычного задержался в Кунгуре.
До казённого села Сабарки, приписанного к Демидовскому заводу, дорога пролегала речкой — ровная, гладкая, с крутыми поворотами в высоких каменистых берегах, почти прямая в отлогих.
Морозный воздух серебрился в лучах солнца, опоясанного светящимся кольцом. То и дело фыркали лошади, заворачивали головы, сбивая о концы оглоблей намёрзшие сосульки с раздувающихся ноздрей.
По сторонам дороги раскинулись небольшие поля с одиноко стоящими ветвистыми соснами. Когда-то лес, ныне вырубленный на дрова для завода, подступал вплотную к реке. На десятки вёрст по дороге не встречалось сёл и деревень. Они прятались в лесной глуши, подальше от тракта, чтобы жители их не были обременены подводами, нужными для перевозки колодников.
На полпути до Сабарки дорога свернула с реки и подошла к стене соснового бора. Тут происходила рубка дров. Горели костры, и смолистый дым столбами поднимался к небу, заслоняя солнце.
Возница остановил лошадей. Все вышли к огню, чтобы отогреть озябшие руки и ноги. Оставил возок и Радищев.
Возле костра, в рваном зипуне, перехваченном домотканной опояской, в малахае, откинув полы в сторону и выставив колени вперёд, в заплатанных холщовых штанах, грелся дровосек — крестьянин средних лет. От едкого дыма он совсем сощурил глаза, закинул высоко плоское, худое лицо, обрамлённое рыжей бородкой.
Возница громко поздоровался с дровосеком. Тот, поправив кулаком малахай, ответил:
— Здорово, ежели не шутишь.
— В такой морозишко шутить язык не поворачивается, сосед.
— Лют мороз в наших местах, лют, — проговорил: дровосек, повернув добродушно-наивное лицо к людям, подошедшим к костру. Он окинул их насмешливым взглядом и иронически произнёс:
— Сосед?! С которого боку?
— Ключевские мы, чай, одной поскотиной заводской отгорожены…
— Много таких соседей наберётся. Поскотина-то одна — заводская, хозяева-то у нас разные; мы Демидову служим, ключевские к Иргинским заводам приписаны…
