Неподалеку от совершившего аварийную посадку вертолета уже стояла «скорая», пожарная машина и пара джипов. Оба пилота – грязные, с кровавыми потеками на лицах и на форме, но живые – были окружены солдатами. Среди камуфляжных комбезов виднелись белые халаты медиков.
– Капитан! – крикнул один из пилотов Квотербладу, когда «Хаммер» остановился. – Что с парнями?
Ким поняла, что пилот имеет в виду экипаж расстрелянной «галоши». Квотерблад развел руками и сразу приказал своему водителю ехать дальше.
– Откуда вы родом? – спросил Строгов Ким.
– Из Нью-Йорка, – нехотя ответила та, глядя на заросшие пожухлым бурьяном и амброзией руины сельских домов, что мелькали по обе стороны от дороги, правда, на почтительном удалении. А затем, словно кто-то переключил в голове Ким тумблер: если эти двое действительно террористы, а она не догадается взять у них хотя бы короткое интервью, то мистер Пибоди за эдакое ротозейство по голове не погладит. И, того гляди, возьмет в штат не ее, а ту мурлычущую кошку – плоскогрудую брюнетку из Мемфиса.
– А вы? Из Москвы, наверное? – спросила она русского.
– Нет, – улыбнулся Строгов. – Я родился в Севастополе, учился в Петербурге, а работать пришлось и в Москве, и в Екатеринбурге…
– Россия очень большая, – вставила традиционный комплимент Ким. – А в какой области науки вы работаете?
– Мы с Андре – радиофизики, – ответил Строгов.
Ким хмыкнула.
– Скажите, а как вы оказались в Хармонте? Ведь у вас там своя Зона – Чернобыль.
– И в самом деле, Строгов, как? – проговорил, не оборачиваясь Квотерблад.
– Довелось поработать и в Чернобыле, – Строгов нахмурился. – А в Хармонт меня перевели в рамках программы по развитию международного сотрудничества в исследовании Зон Посещения. Слыхали, возможно, о такой?
– Да, – поспешно согласилась Ким.
– Безусловно, – кивнул Строгов. – Вы ведь журналист.
– Отличается ли работа в Зоне Хармонта от работы в Чернобыле?
Строгов помолчал несколько секунд, а потом сказал:
– Если перефразировать Валентина Пильмана, то главным открытием является факт Посещения. А то, с чем мы сталкиваемся в Зонах, – это елочная мишура, оставшаяся на ковре после того, как праздник закончился и елку выбросили на свалку. Поэтому различия, конечно, имеют место и заслуживают изучения, но перед лицом самой большой загадки – чем является Посещение? – они почти не имеют значения и могут быть темой разговора лишь для узких специалистов.
– Я вас не поняла, – призналась Ким. – Сначала вы сказали, что Посещение – это открытие, а потом – что загадка. Какая-то неопределенность прослеживается в ваших рассуждениях.
