. Полковник Д.П. Парский, занимавший в Русско-японскую войну должность старшего адъютанта 3-й армии, указывал на то, что дисциплина бывает двух видов: внутренняя и внешняя, причем первая являлась сущностью, вторая лишь ее формой, т.е. стороной подчиненной и важной лишь постольку, поскольку она являлась выражением первой
>{376}. Понятие о том и другом виде дисциплины часто смешивалось в русской армии начала XX в. в служебной обстановке. Наружность, некая своеобразная обрядность заслоняли собой суть, а чаще всего даже поглощали ее. Происходило это оттого, что внутренняя дисциплина, в основе которой лежало чувство долга и вера в начальника, требовала от офицера, по мнению полковника Д.П. Парского, «глубокой внутренней работы»
>{377}. В свою очередь, соблюдение внешней стороны дисциплины — чинопочитания опиралось только на заученные алгоритмы в обращениях к старшим по званию. Внутренняя дисциплина формировалась на заработанном офицером у нижних чинов нравственном авторитете. Модель взаимоотношений, предполагавшая обращение с нижними чинами как с равными, но при этом без всякой тени панибратства и фамильярности, в офицерских мемуарах получила название «дисциплина разума»
>{378}. Подполковник Генерального штаба, старший адъютант 35-й пехотной дивизии А.А. Незнамов писал: «В солдате с самого поступления его на службу надо видеть человека и обращаться с ним, как с человеком»
>{379}. Равного нельзя было подвергать телесному наказанию без суда, словесному оскорблению перед строем, из этого следовало «полное и постоянное уважение личности солдата»
>{380}. Насколько такое обращение было важным для самих нижних чинов, демонстрируют воспоминания о беседе с солдатом писателя Н.Г. Гарина-Михайловского, участника Русско-японской войны. Солдат назвал в беседе своего ротного командира хорошим за то, что тот «ругательным словом никогда не обидит»
>{381}. Поручик В.В. Оболенский практиковал частые беседы с подчиненными нижними чинами, целью которых выступало желание преодолеть социальные различия и в то же время воспитать защитника Родины как разумного исполнителя приказаний начальства. В.В. Оболенский считал, что сердечное отношение и доброе слово способствовали приближению к солдату
>{382}. Прапорщик запаса С.В. Орлов в своих письмах признавался в том, что ему нечем было отблагодарить солдат за службу — «только добрым словом», но именно после такого выражения признания заслуг нижних чинов, по словам самого офицера, «мы стали не чужды друг другу»
