Собрав шприц и сосуд, он осторожно протянул их Фрейду (мне так и не удалось выяснить, как он обзавелся ими) и, взяв свой черный бриар, проследовал за нами из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
Когда мы вернулись в кабинет, Фрейд ни словом не обмолвился об инциденте. Вместо этого он предпочел рассказать о нашей встрече с молодым бароном в «Момберге», и Холмс выслушал повествование без замечаний, лишь время от времени бросая реплики: «Не было удара слева? Интересно. А как у него с подачей?»
Я прервал эту линию допроса, осведомившись у Холмса, может ли он сделать какие-то выводы в связи с этим делом.
— Я знаю только то, что лежит на поверхности, — ответил он, — но и оно нуждается в уточнениях и, соответственно, в доказательствах.
— Как их удастся получить? — осведомился Фрейд.
— Мы можем делать какие угодно выводы, но, пока у нас нет доказательств, мы не сдвинемся с места. — Хмыкнув, он позволил себе глоток бренди, которое предварительно налил в бокал. — Они, должно быть, очень умны, чертовски умны. Сообразительность не изменила им, даже когда в наших руках оказался свидетель, но его показания в суде окажутся не только обрывочными, но и, без сомнения вызовут подозрения, если вообще не будут отброшены как несущественные.
Попыхивая трубкой, он погрузился в молчание, пока мы лишь смотрели на него, не осмеливаясь нарушить ход его размышлений.
— Боюсь, что я недостаточно осведомлен о европейской политике, — наконец вздохнул он;-— Доктор Фрейд, сможете ли вы помочь мне?
— Каким образом?
О, предоставив немного хат» бы общей информации. Принц Отто фон Бисмарк еще жив, не так ли?
— Думаю, что да.
— Но он больше не является канцлером Германии?
Фрейд изумленно уставился на него.
— Конечно, нет — вот уже около года.
— Ага. — Он снова погрузился в многозначительное молчание, пока мы с Фрейдом обменялись растерянными взглядами.
— Но, простите, герр Холмс, какое отношение фон Бисмарк имеет к...
— Неужели вы этого не видите? — вскочив, Холмс стал мерить шагами комнату. — Нет, нет, не может быть. — Затем, вернувшись в свое кресло, он сказал: — В Европе назревает война, и это совершенно очевидно.
Как пораженные громом, мы уставились на него.
— Война в Европе? — только и смог выдохнуть я.
Кивнув, он потянулся за очередной спичкой.
— И неслыханного размаха, если я правильно оцениваю ее приметы.
Но каким образом вы пришли к такому выводу, исходя из того, что видели сегодня вечером? — интонация голоса Фрейда свидетельствовала, что у него появляются сомнения относительно умственного состояния детектива.
