Дети думают, что стремления делают их взрослыми.
Только по-настоящему взрослые, сохранившие стремления, понимают, что остаются детьми — не сохранившие стремления не понимают, что превратились в стариков.
И желания у нее были взрослыми по-детски:
— Я так хочу ребеночка, — сказала она мне однажды; и я просто молча улыбнулся ей в ответ.
Хотя слова у меня были:
— Дорогая, — в то время я еще не называл ее милой, — беременность в твоем возрасте просто неприлична. Как неприлична девственность после тридцати…
…Однажды мы встретились во дворе у продуктового ларька — авангарда рыночных отношений.
Она стояла, рассматривая витрину, и, увидев меня, спросила:
— Дядя Петя, можете инвестировать в шоколадку «Баунти»? — И я ответил в полном соответствии с духом времени:
— Инвестиционные программы не входят в мои перспективные планы. Но я готов спонсировать данную идею на принципах прямого финансирования…
…Когда однажды она простудилась, и я так испереживался за нее, особенно когда услышал ее чихание в телефонной трубке.
— А мама дома? — спросил я.
— На работе.
— А папа? — И она замолчала в ответ.
Ее папа был моим бывшим собутыльником и запойным пьяницей; и я понял — почему она замолчала.
— Не волнуйся.
Я перезвоню тебе через пять минут.
Мне пришлось позвонить своему другу, поэту Ивану Головатову, который был врачом по образованию и по судьбе:
— Слушай, Ваня, я в медицине настолько слаб, что даже толком не знаю, как лечить насморк, — сказал я ему.
И он ответил:
— Не переживай — этого толком никто не знает.
Потом Иван дал мне список лекарств.
Я стал лечить ее, и, даже несмотря на все мои эскулаповские старания, она очень быстро выздоровела.
После этого мы стали друзьями, и она заходила ко мне, когда хотела.
Еще больше потом друзьями мы быть перестали, и она стала приходить ко мне, когда хотел я…
…Как-то само собой вышло так, что произошла наша первая взрослая встреча.
Это случилось, когда мы оба доросли до того, чтобы встречаться — по-взрослому.
Она оказалась женщиной, с которой хотелось не только уснуть, но и проснуться.
Женщиной, от которой пересыхали мои губы.
А ее губы становились все смелее и смелее…
…О том, что это произошло, я рассказал своему другу, Григорию Керчину.
И он отнесся к моему рассказу философски:
— Женщина должна быть достаточно умной, чтобы дать себя совратить.
И достаточно мудрой, чтобы решить — кому именно можно позволить это сделать…
— …Дядя Петя, по-моему, дай вам волю, вы любили с утра до вечера, — проговорила она как-то раз, улыбаясь и одеваясь одновременно.
