Мораль, вообще, — дело поколенческое.
Это мера того, что эпоха считает нормальным.
Когда-то было вполне моральным сжигать живых людей на костре.
Потом — расстреливать за «левый уклонизм».
Нормальным было применять иприт, создавать атомную бомбу и торговать оружием.
Мы, посткоммстроители, своей морали так и не создали и даже не задумались о том: утверждение морали — это рассадник нравственности или западня для нее?
А если и создали нечто себе в оправдание, то сами не знаем — мораль ли это: врать с экрана телевизора или на выборах — уже морально, а переспать с девушкой все еще — нет.
И здесь смущала одна деталь: те, кто говорил, что секс это грех, и те, кто говорил, что выборы у нас честные — были одними и теми же людьми.
С другой стороны, для меня до сих пор большой вопрос — что аморальней: ложиться с женщиной в постель или быть мужчиной, с которым женщина лечь в постель не захочет?
Все эти мысли промелькнули в моей голове быстро и сумбурно, как перемотка старой киноленты в обратную сторону; и, возможно, портретируя хаос своих мыслей, я ответил ей на совсем не ее вопрос:
— Спасибо тебе за то, что ты есть на свете. — И она ответила мне:
— Спасибо тебе за свет…
…Обычно постель — это вершина взаимоотношений мужчины и женщины, но у нас вышло так, что мы приземлились сразу на вершину.
И теперь нам предстояло обустраивать окружающую территорию.
Не хотелось переоценивать себя, но ничьего опыта, кроме опыта олимпийских богов, на ум не приходило…
…Как бы ни было приятно то, что происходило, нужно было переходить к следующему этапу отношений — банальному, но необходимому:
— Отдохни, милая, а я пойду схожу в магазин.
— Я догадалась о том, что ты не в церковь пойдешь.
Хотя… Может, и стоит в церковь сходить. Повымаливать себе дорогу в рай.
— Как-нибудь сходим вместе.
— Куда? — спросила Энн; и мне показалось, что поводов каяться мы еще не дали, а поводы праздновать у нас уже появились.
Поэтому я высказался, давая поле ее выбору:
— Если захочешь — в церковь, если захочешь — ресторан.
Вряд ли мое отношение к вере можно было назвать верой. А может, просто вера — это стремление людей повторять не свои мысли?
Слава богу, что она не спросила — читал ли я Писание? Потому, что Писание я не только читал, но даже однажды попытался перевести его на современный язык.
И у меня получилось очень просто: «Корреляционные моменты параметрических событий обладают энтропией…» — проще я сказать не мог.
— А ты вообще веришь в то, что Бог создал людей себе на радость? — спросила Энн продолжая оставаться в постели.
