Через некоторое время раздался звонок в дверь. Это я сейчас понимаю, оглядываясь назад, что даже мечтать о том, что это пришел не кто-нибудь, а Дрозд, едва заметил мой уход, было глупо. А тогда бросилась к двери, едва не сбив маму с ног, лишь бы ее опередить.
За дверью стояла Дина. Распахнув дверь с такой радостью, что чуть не врезала ей по лбу, я тут же сдулась, потупила взгляд. Все у меня внутри упало, и где-то в груди заныл на одной ноте протяжный болезненный звук. А Дина улыбалась своей мерзкой улыбкой, словно ничего не случилось. В этот момент я поняла, что ненавижу ее.
– Саша, ты гулять выйдешь? – тоненько спросила она.
– Саши нет дома! – крикнула я ей в лицо.
Захлопнув дверь и закрыв ее на ключ, я протопала прочь, а затем на цыпочках вернулась к двери и замерла за ней, прильнув к глазку. Дина не уходила. Она стояла перед дверью, оторопев, и, кажется, снова собиралась позвонить.
– Кто приходил? – без особого интереса спросила мама, проходя мимо, из комнаты в кухню.
Мне пришлось отступить от двери, чтобы не выдать себя. Мне казалось, с той стороны двери, в подъезде, слышно все, что происходит у нас в квартире. А я не хотела, чтобы Дина поняла, что я за ней наблюдаю.
– Дина, – ответила я маме, надеясь, что звук голоса уходит в сторону кухни. – Она уже ушла.
В этом момент снова раздался звонок. Мама с любопытством выглянула в прихожую. В одной руке она держала кусок хлеба, в другой нож, наверное, собиралась сделать бутерброд. Я прижала указательный палец к губам, округлив глаза. Мама оторопела от изумления.
– Кто там? – спросила я, приблизившись к двери.
Я понимала, насколько издевательски звучит мой вопрос, но ничего с собой поделать не могла. У меня не было какого-то определенного плана. Я вообще ни разу никому не хамила, поэтому понятия не имела, как мне сейчас разговаривать с Диной. Наоборот, мне казалось, что это она вела себя по-хамски, не поняв сразу, что я не имею ни малейшего желания с ней разговаривать.
– Саша, давай поговорим, – предложила Дина.
– Саши нет дома! – повторила я.
Я чувствовала себя идиоткой, общаясь с Диной через дверь. Словно с самой дверью разговаривала. Однако Дина была в куда более уязвимом положении, я-то хоть видела ее через глазок, и это, а еще и то, что она меня уговаривала, давало мне чувство превосходства.
– Не понимаю, на что ты обиделась, – проговорила вдруг Дина жалобным голосом. – Что я такого сделала?
Я вдруг поняла, что мне нечего ей предъявить. Да, она не справилась о моем самочувствии после вечера Восьмого марта – ну так она могла и не знать, что мой вечер закончился плохо. И потом, я ведь тоже не поинтересовалась, как прошел ее вечер.
