— Ноги должны быть длинными. Они всегда длинные, когда вы делаете шаг назад. Тянитесь! Тянитесь!
— Посмотри на ее ноги, — говорит Ганс. Крохотная девушка разворачивается и растягивается, растягивается и разворачивается.
— Майн готт, Ганс, — сержусь я, потому что он смотрит на ее ноги. А я вижу элегантную диссоциацию, превращавшую крохотные ножки в длинные. — Никто раньше не объяснил мне. А это так очевидно!
— Давайте, малыши, — призывает Диего. — Развернуться. Потянуться. Развернуться. Потянуться. Это что, нога? Почему такая короткая? Давай, тяни. Отлично!
Диссоциация, зачем она? Чтобы совершенствовать наш стиль открытого объятия — в физическом плане, и чтобы облегчить страдания — в плане эмоциональном. Я была полна решимости тренироваться каждый вечер. Поворот, растяжка, поворот, растяжка. От груди, от груди. Отлично!
Понедельник: B-flat, маленький бар в Митте, где простоватый на вид диджей Густав проявляет незаурядный музыкальный вкус. Кто бы мог помыслить о существовании стольких песен в стиле танго-кабаре на русском, немецком, французском, иврите и, бог мой, чешском языках? Густав чередует их с современными греческими балладами, например, настоящим европейским хитом — To tango tis nefelis («Танго ангелов»), в исполнении Харис Алексиу. А затем может включить какую-нибудь берущую за душу балканскую мелодию, скажем, Underground Tango («Танго Андеграунд») Горана Бреговича.
Как мы танцевали под все это? Плохо, или просто никак. Поэтому бо́льшую часть времени я проводила, сидя у бара и болтая с Ларой и Гансом. Однажды, где-то около часа ночи, Густав поставил «Юкали» в исполнении Уте Лемпер — современной берлинской Марлен Дитрих. Несколько пар поднялись и закружились под порывистый ритм хабанеры, как потерпевшие кораблекрушение суденышки.
— У меня большая проблема, — заявил Ганс.
— Это точно, — произнесла Лара, и я порадовалась, что не вхожу в число ее поклонников.
— Есть много женщин, которые хотят быть со мной, — продолжил молодой человек — Но я их не хочу. А есть те, кого хочу, но они не хотят меня.
В ответ мы засмеялись, что, конечно, немного жестоко с нашей стороны.
— Как мне жить с этим? Не хочу диссоциироваться всю жизнь, — он оглядел зал, сделал глоток вина и повернулся ко мне. — Я серьезно. Вот скажи: какой тип тебя привлекает?
— Тип? У меня его нет. А твой?
— Ты.
— Она не тип, — вмешалась Лара. — Она личность.
— Хорошо, — уступил Ганс, глядя теперь на Лару. — Ты мой тип личности, Лара.
