Неделю спустя Клаудиа позвонила в Калифорнию своему отцу, Спенсеру Коллингвуду.
— Папочка, как говорят в самолетах, пристегни ремень.
— А что случилось?
— Я решила сделаться французской графиней.
— Кем?!
— Он самый потрясающий парень на свете! Его зовут Ги, он граф де Субиз. У него коньячный завод, и вообще я прямо-таки с ума по нему схожу. Мы женимся через неделю, так что тебе нужно будет вылететь не мешкая…
— Погоди, — обогнув половину земного шара, долетел до нее мощный отцовский голос. — Он что же, гоняется за твоими деньгами?
— Он даже и не догадывается о том, что они у меня вообще имеются.
— А кем же ты ему представилась?
— Дочкой фермера.
— Фермера?! Но ты хоть сказала ему, что «ферма» — не больше не меньше, как «Калафия Ранч», самое, черт побери, большое частное ранчо в целой Калифорнии?
— Нет, не сказала. Ведь в кои-то веки кто-то влюбился именно в меня, старую дурнушку Клаудиу, а вовсе не в Клаудиу де Мейер Коллингвуд.
— И вовсе ты не «старая дурнушка Клаудиа», во всяком случае, ты таковая ничуть не больше, чем я — «старый дурак Спенсер». И ради Бога, когда же ты наконец повзрослеешь? У тебя есть определенные обязанности передо мной и ранчо.
— Папуля! — Она хотела закричать, однако заставила себя сохранять спокойствие. Спенсер Коллингвуд был отшельником и жил один на сотнях квадратных миль ранчо «Калафия», что в округе Ориндж; единственной его настоящей страстью были гонки спортивных автомобилей. Он был эксцентричным, с тяжелым характером человеком, который в штыки принимал все новое и норовил спрятаться от него в своих холмах. — Ты ведь знаешь, папуля, что я человек ответственный и люблю ранчо. Но мне очень важно найти человека, который бы полюбил меня, а не наследство Коллингвудов. Как только церемония бракосочетания закончится, ты сможешь ему сказать все, что хочешь.
— Клаудиа, детка, я люблю тебя, но, поверь, ты рассуждаешь совсем как маленькая девочка. Ну хорошо, выходи за этого своего чертова француза. В конце концов, это твое личное дело. Но если он вдруг окажется прохиндеем, после не приходи ко мне плакаться в жилетку. Сколько хоть у него земли?
— Акров сорок примерно. И это одна из лучших земель в коньячной провинции.
— Что?! Паршивые сорок акров? Боже праведный! Ты должна будешь унаследовать в Калифорнии целое королевство, а выходишь замуж за какого-то жалкого винодела с сорока акрами! Господи, я совершенно тебя не понимаю. Моя дочь — и вдруг ведет себя как какая-то хиппи! Тебе остается надеть лишь на себя пластмассовую бижутерию и начать лаять на луну.
