— Merci, nonnote 4, — отказался тот. — Вы сначала лечить собаку… Издохнуть?.. Нет, нельзя. Я буду его обломать. Вот почему он не надо издохнуть.
Леклер выжил, и врач говорил, что это исключительный случай, а миссионер назвал это чудом, но он так ослабел за время болезни, что весной схватил лихорадку и опять слег в постель. Батар был совсем плох, но сила жизни в нем преодолела все. Кости его задних ног срослись, и за те несколько недель, что он лежал, скрученный ремнями, на полу, к нему вернулось здоровье. А к тому времени, когда Леклер совсем оправился и, с желтым лицом, еле передвигая ноги, стал выходить из дома погреться на солнце, Батар уже вернул себе главенство над своими сородичами и покорил не только товарищей по упряжке, но и собак миссионера.
Ни один мускул у него не дрогнул, ни один волос не пошевельнулся, когда Леклер, пошатываясь, впервые вышел из дома, опираясь на руку миссионера, и медленно, с необычайной осторожностью, опустился на трехногий табурет.
— Bon! — проговорил он. — Bon! Хорошее солнце!
И он вытянул свои исхудалые руки, купая их в солнечном тепле.
Но вот взгляд Леклера упал на пса, и прежний огонь загорелся у него в глазах. Он притронулся к руке миссионера.
— Mon perenote 5, эт-тот Батар — дьявол. Вы принести мне один пистолет, чтобы я мог пить солнце спокойно.
И с этих пор Леклер каждый день сидел на солнце у порога. Ни разу он не вздремнул, а пистолет всегда лежал у него на коленях. Каждый день Батар прежде всего проверял, на месте ли пистолет. При виде его он слегка вздергивал губу в знак того, что ему все понятно, а Леклер тоже вздергивал губу, ухмыляясь в ответ. Как-то раз миссионер обратил на это внимание.
— Господи боже! — проговорил он. — Можно подумать, что этот пес все понимает!
Леклер негромко рассмеялся.
— Смотрите, mon pere, что я сейчас буду говорить, то он слушать.
И Батар, словно в подтверждение его слов, чуть заметно навострил здоровое ухо, стараясь не пропустить ни звука.
— Я сказать «убью»!
Батар глухо заворчал, шерсть взъерошилась у него на загривке, и все мускулы напряглись в ожидании.
— Я поднимать пистолет, вот так.
И, превращая слово в дело, Леклер навел пистолет на Батара.
Батар метнулся в сторону и, одним прыжком отскочив за угол дома, скрылся из виду.
— Господи боже! — повторил миссионер.
Леклер горделиво осклабился.
— Но почему он не убежит от вас?
Леклер пожал плечами — излюбленный жест французов, выражающий все, что угодно, начиная от полного неведения до глубочайшего понимания.
