Его убедительный тон победил ее страх, но сомнения не покидали ее.
— Это безумие. Я не могу согласиться, потому что на мне будет клеймо шлюхи и меня навсегда изгонят из приличного общества. Нет, не могу.
— Не можете или не хотите?
— Я не приму участия ни в каком обмане.
Он заулыбался еще шире.
— Какая драгоценность может быть более желанной для женщины, чем та, которую она видит на другой?! Называйте это завистью или жадностью. Благодаря вашей красоте, любая женщина, которая увидит на вас мои драгоценности, захочет их иметь. Продавая драгоценности, мы только дадим этим женщинам возможность получить то, о чем они всегда мечтают, — купить у другой женщины ее красоту.
Филадельфия была так поражена его словами, что не знала, что и думать, но все-таки она отреагировала.
— Это непристойно! И незаконно… я так полагаю.
Он пожал плечами и стал укладывать голубые топазы обратно в футляр.
— Прошу прощения, что побеспокоил вас, сеньорита. Я совершенно неправильно представлял вас себе.
Она знала, что не должна провоцировать его на продолжение разговора, но удержаться не смогла.
— А что вы неправильно представляли себе?
Он пожал плечами — привычка, которую она начинала ассоциировать с его раздраженностью.
— Я думал, что в вас живет склонность к приключениям. Желание рисковать ради достижения своей цели.
Ее глаза расширились. Неужели он действительно думал, что увидел в ней эти качества? Ее отец предполагал совершенно обратное. Филадельфия не чувствовала в себе склонности к приключениям. И тем не менее в ней была потребность, насущная потребность быть храброй и готовой к приключениям. Возможно, сеньор Таварес и является тем спасителем, о котором она молилась. В этом она сомневалась. При его бросающейся в глаза мужской красоте он скорее походил на Люцифера, чем на какого-нибудь ангела-хранителя.
— Если я буду рассматривать ваше… ваше предложение, я должна быть уверена, что то, что мы будем делать, — законно.
— Конечно законно, — поспешно подтвердил он.
— И я должна иметь право покинуть службу у вас в любое время.
Какое-то мгновение он смотрел на нее.
— Если я не ошибаюсь, у вас есть причина принять мое предложение, помимо вашего стесненного положения.
— Мне нужна, сеньор, моя доля выручки. Можете быть уверены, что я не откажусь от нее.
«Выражение триумфа на его лице явно превосходит масштаб одержанной им победы», — подумала она с вновь возродившимся подозрением, но тут он вновь заговорил.
— Договорились! Сделка совершилась! — К ее изумлению, он протянул ей руку, как мужчина мужчине, и, когда она в ответ протянула ему свою, он от всего сердца пожал ее. — Теперь мы партнеры!
