Но увидеть и понять ему было не дано: слишком далеко они находились друг от друга. Оставалось лишь надеяться, что демон не успеет выполнить свою угрозу, что три колдуньи смогут остановить его.
— Эй! — нарушил молчание Скалогрыз, и Вольфганг вздрогнул от неожиданности. — Так и не признаешься мне, что сказал Гром-Шог перед смертью?
— Ты же был там, — буркнул рыцарь. — Все слышал сам.
— И половины не разобрал. Я ж туговат на ухо, а он еле шептал.
— Не сейчас, хорошо?
— Почему?
— Просто не сейчас. Мне нужно обдумать сперва.
— Как знаешь.
Трое путников продвигались все дальше на юго-запад, и камень вокруг постепенно сменялся серой безжизненной землей, оживить которую не смог даже прошедший ночью ливень. Вместо сосновых лесов теперь тянулись чахлые дубовые посадки, а в лицо все чаще дул сухой ветер Карраз-Гула, великой пустоши, что простиралась на многие сотни миль до противоположного края света.
Через три часа они достигли деревянного форта, той самой заставы, о которой вчера рассказывал усатый солдат. Здесь было тихо, пустынно, но спокойствием и не пахло — так же, как в Трех Соснах, повсюду чувствовалась угроза. На колокольне бревенчатой часовни Ушедших Богов вместо колокола болтался труп, исклеванный воронами. Покинув это выморочное место, все трое вздохнули с облегчением.
Молчание нависало над ними подобно угрюмому грозовому облаку: время от времени Харлан пытался завязать разговор, но все его попытки натыкались на односложные, мрачные ответы Вольфганга или на глухоту Скалогрыза. Да и сам путь их мало способствовал оживленным беседам: слишком часто попадались страшные свидетельства чумы безумия, охватившей мироздание.
Сожженные, разграбленные хутора, всепроникающий запах тления, искромсанные, обглоданные тела на обочинах, топоры и вилы, застрявшие в бревнах частоколов или ворот. Скотина, кучами гниющая в запертых хлевах, стаи голодных собак, неотрывно следующие за проезжающими. Пару раз Скалогрызу даже пришлось пальнуть из аркебузы в особо наглых или обозленных псов. Выстрелы ненадолго распугивали свору и поднимали в воздух полчища стервятников, наполнявших небо пронзительными гневными криками.
Смотреть по сторонам не хотелось, но постоянное ощущение опасности заставляло быть начеку. И вот, в очередной раз пристально оглядывая обочины, Вольфганг вдруг заметил в высокой серой траве ярко-оранжевое пятно.
— Что такое? — тревожно спросил гном, когда рыцарь остановил лошадь, но тот не ответил. Спешившись, он направился к предмету цвета спелого апельсина, мысленно умоляя всех богов помиловать его и дать ошибиться. Но боги давно покинули мир и больше не слышали молитв.
