Мама встретила ее на пороге, придерживая на груди халатик.
Дарья замерла, ощущая смущение, стыд и облегчение. В принципе она не считала себя виноватой в чем-то, но все же понимала, что ее отсутствие скажется на здоровье и настроении матери. А отсутствовала она, судя по реакции мамы, долго.
— Слава богу, ты жива! — прошептала наконец Купава; в глазах ее набухли слезы.
— Прости, мамочка! — бросилась ей на грудь Дарья. — Я не могла позвонить, оттуда невозможно дозвониться. Прости!
Женщины обнялись, постояли немного. Потом Купава смахнула слезы, отстранила дочь.
— Ты одна?
— Нет, я была с Аумой… а-а, ты имеешь в виду папу? Я не встретила его, но он был там, где была я, и он жив. Я уверена!
Купава прерывисто вздохнула, положила на грудь ладонь, успокаивая сердце. Грустно улыбнулась в ответ на красноречивый взгляд дочери.
— Так хочется верить, что он вернется. Куда ушел, зачем? Где и что ищет?
— Я не знаю, — тихо проговорила Дарья. — Иногда мне кажется, что знаю, но я не уверена…
— Он никому ничего не сказал.
— Дядя Аристарх утверждает, что его видели на хуторе Вщиж, на родине дедушки. Я была там… в наше время и… в будущем. Папа действительно оставил следы… но его там нет. Я нашла его вещи, они остались на хуторе Жуковец, у одного парня… — На щеки девушки легла краска. — Он интрасенс…
Купава сморщила нос.
— Ты познакомилась с парнем? Где? И что это за хутор такой — Жуковец? Никогда не слышала. Впрочем, приводи себя в порядок, переодевайся, и поговорим. Есть хочешь?
— Ужасно! Я голодна как зверь!
— Беги. — Купава подтолкнула дочь к туалетной комнате. — Я пока приготовлю обед.
Через час они сидели в столовой. Дарья накинулась на еду, приготовленную на кухонном комбайне «Аладдин». Купава, подперев кулачком щеку, смотрела, как она ест.
