— Все, поехали, — прервал я разговорившегося стажера, увидел его ошеломленное лицо и понял, что веду себя некрасиво. — Извини, варяг, потом дорасскажешь, мы сейчас с тобой прочешем пространство над Новгородом с новым Демон-индикатором. Повезет, так встретим Демона…
Но нам не повезло. До самого вечера пинасс сновал челноком из конца в конец Новгородской области на всех высотах, вплоть до тропопаузы. Д-индикатор был глух и нем. Демон скорее всего давно покинул этот участок земной поверхности.
В десятом часу я вспомнил, что обещал встретиться с Дениз в рязанском парке Победы, недалеко от дома. Уже не надеясь на ее терпение, я рванул по коридору управления на горизонт тайм-фага, потом у тайм-фага Рязани нашел такси и опоздал всего на полчаса. Дениз стояла у барельефа Героев, тоненькая, хрупкая, какая-то покорно-беззащитная, и у меня сжалось сердце, и нежность хлынула в глаза и на язык, который я, к счастью, удержал.
Я молча опустился на колено возле девушки, подставляя шею «под удар топора», и она, слабо улыбнувшись, потянула меня за ухо. Я был прощен. Нить понимания связывала нас, и ничего не надо было объяснять.
Мы молча шли по парку, не сговариваясь, выбирали самые безлюдные тропинки. Остановились над речным обрывом. Я как-то сразу стал слышать сотни звуков: шорохи леса, скрип коростелей, звон ночных насекомых, посвисты ветра, гул крови в ушах — мое сердце. На речной заводи копился тяжелый лунный свет, рождая ворожбу теней, тайны бытия очаровывали, увлекая в глубь подсознания, забывались тревоги дня, заботы, мысли о Демоне и все связанное с ним, но полностью отключиться от проблем я не мог, да и не имел права, хотя рядом шла девочка, которую я любил. Мгновения разрядки — как они важны! И уметь ценить эти мгновения — искусство. Нет, я не думал об этом, я это чувствовал, стараясь не поддаваться взявшемуся откуда-то ужасу: Дениз была в опасности! Все люди на Земле были в опасности, потому что Демон существовал и ждал своего часа…
Анатолий Первицкий, заместитель начальника отдела безопасности
Звонок виома застал меня в постели. Машинально посмотрел в потолок — светящиеся цифры в толще перекрытия показывали шестой час утра. Мог бы понежиться еще минут сорок, кому это не терпится? Или «слава и проклятие» спасателя — тревога?
Звонок повторился. Я вздохнул, откинул одеяло и прошлепал в гостиную, к панели домашнего координатора. Жена и дети еще три дня назад уехали в Заполярье отдыхать, так что будить в квартире звонки могли только меня. Звонил Лапарра:
