— А этим… огнем?
Ужик только рукой махнул, усмехнулся, но затем внезапно стал очень серьезным.
— Нет, Войчемир, юши огнем не жгут. Огня они как смерти боятся. А вот Змеи…
Договаривать он не стал, и Войче оставалось самому додумывать то, что имел в виду недомерок. Выходит, Змеи еще страшнее? Страшнее этих, с длинной шеей? Куда же еще? И Войчемиру внезапно захотелось увидеть настоящего Змея, чтобы наконец все стало ясно. Это было как перед трудным боем, когда страшнее всего — неизвестность. Он поглядел на небо, но там не было ничего, кроме равнодушной Луны и серебристой россыпи далеких звезд.
Желание Войчемира исполнилось на следующий день, причем совершенно неожиданно и вовсе не так, как представлялось. С утра, под впечатлением виденного ночью, Войча чувствовал себя почти как на войне. «Почти» заключалось в том, что он не стал надевать шлем — уж больно жарким намечался день. Зато все остальное — кольчугу, стальные налокотники, высокий железный воротник — Войча потрудился надеть и как следует подогнать. Он уже однажды поплатился за беспечность, позабыв о кольчуге в ту Ночь, когда подстерегал «опыра», и теперь решил встречать врага во всеоружии. Каким бы ни был Змей, а в доспехе Войча чувствовал себя не в пример увереннее.
Ужик никак не реагировал на Войчины приготовления. Сам он сделал лишь одно — снял со спины Ложка свою нелепую котомку и закинул за спину. Войча пожал плечами и решил, что недотепа, хотя и явно не дурак, но все-таки со странностями.
Теперь сгоревший лес встречался значительно чаще. На очередную гарь они наткнулись почти сразу, как только вышли на дорогу, А вскоре Войча и внимание перестал обращать — черный пепел был почти на каждом шагу, местами сгоревший лес тянулся на целые версты. Но Змеев все не было, и Войча начал немного успокаиваться, а затем — скучать. Может, Ужик все-таки перепутал? Мало ли отчего лес горит?
Возле одной из черных проплешин в траве мелькнуло что-то белое. Войча не поленился ткнуть каблуком Басаврюка и подъехать ближе. Впрочем, он сразу догадался, что увидит. Кости… Человек и конь. Они погибли давно, и солнце успело выбелить распавшиеся остовы. Там же лежала груда ржавого железа — все, что осталось от доспехов и оружия. Даже нельзя сказать, кто это был — сполот, огрин или кто-то иной. Войчемир вздохнул, мысленно помянул Заступницу-Сва и повернул назад, на дорогу.
— Войчемир'
Войча, все еще думая о неведомом альбире, чьи кости теперь поливают дожди и сушит ветер, удивленно оглянулся. Ужик смотрел куда-то в сторону.
