При мысли о двуручнике Войча погрузился в сладкие грезы, совсем забыв об Ужике. Впрочем, что этому заморышу до настоящего двуручного меча! А вот для Войчи он всегда был пределом самых жгучих мечтаний. Двуручник, сделанный умелыми мастерами где-нибудь в далекой Скандии, синеватая сталь длинного клинка, эфес, украшенный золотом и яхонтами… Впрочем, Войчемир был согласен обойтись без золота и самоцветов. Просто меч, замечательный меч, с которым альбиру не страшны никакие враги. Увы, о двуручнике можно было только мечтать. В Савмате таких мечей имелось три — у Хальга Лодыжки, который привез его со своей далекой родины, и два — у самого Светлого, причем один, который, к слову, имел даже собственное имя и назывался «Змей», хранился как величайшая ценность в дворцовой сокровищнице. Меч был особый, и Войче дали только взглянуть на него — и то лишь на минуту-другую…
Когда Войчемир, наконец, вспомнил об Ужике, тот уже мирно спал. Войча в очередной раз обиделся на этого недотепу, лишенного малейшего вежества, и сердито насупившись, лег на бок, укрывшись плащом. Внезапно он почувствовал на своем плече чью-то ладонь.
— Дяденька!
Страшилка, оказывается, не спала. Войча обреченно вздохнул и решил не откликаться, но внезапно почувствовал, как его обнимают худые костлявые ручонки.
— Ты чего?
Нельзя сказать, что вопрос был из самых умных. Ула, впрочем, и не собиралась отвечать. Она была уже рядом, совсем рядом…
— Ну, хватит!
Войча мягко, но решительно отстранился. Эх, Страшилочка, ну зачем тебя угораздило появиться на свет именно такой!
— Но почему? Почему?
На Войчу в упор глядели большие, совсем взрослые глаза, и в этих глазах была боль.
— Разве я не красивая? Дяденька, ведь я красивая, правда? Мне все говорили…
Войча раскрыл рот, но тут же осекся. Бедняжка, говорили ей…
— Ну… Ты, конечно… — начал он и понял, что лучше замолчать. И вдруг он заметил, что с Улой что-то происходит. Она несколько раз провела руками по своей курносой мордочке, затем ладони скользнули по телу…
— Войчемир!
Войча удивленно вскинулся — впервые Страшилка назвала его по имени.
— Я… Я должна посмотреть тебе в глаза. Сядь поближе к огню.
Войча настолько растерялся, что послушно пересел чуть ли не на тлеющие угли. И тут он почувствовал, как руки Улы осторожно поворачивают его голову, затем ее глаза оказались совсем рядом…
— Нет… Нет…
Голос был незнакомый — низкий и хриплый. Внезапно Ула закрыла лицо руками и упала ничком на траву.
