Рядом уже суетились кметы, деловито, привычно. Сигнальщик влез на мачту и начал передавать мудреные знаки на соседние лодьи. Две из них ускорили ход и на веслах пошли к берегу. Улад понимал, что происходит. Приплыви они ночью или в тумане, то можно было рискнуть и высаживаться с ходу. Но теперь их, конечно, заметили, а значит, придется действовать по всем правилам. Передовой отряд высаживается на берег, если удастся — начинает переговоры…
Все это тянулось долго, слишком долго для Улада, сгоравшего от нетерпения. Ведь если бой — это будет его первый бой! Но приходилось ждать, молча наблюдая, как лодьи пристают к песчаному берегу, как навстречу им выходят какие-то люди, не поймешь, с оружием или без, как вновь передает свои мудреные знаки сигнальщик. Наконец Сварг удовлетворенно хмыкнул и хлопнул себя по поясу.
— Что? — не понял младший. — Они…
— Согласились… — в голосе Сварга проскользнула нотка разочарования. — А может, оно и к лучшему — нам силы на Велгу нужны…
— Не верь им, Кей!
Голос раздался неожиданно. Братья удивленно переглянулись, а затем посмотрели на того, кто посмел вмешаться в беседу Кеев. Кобник! А ему-то что здесь надо?
— Не верь им, Кей! — пегая борода нахального человечишки возбужденно топорщилась, маленькие глазки светились. — Видел я птиц, что слева пролетали
— быть предательству. Закат вчера красной кровью налился — быть бою…
— Что? — Сварг брезгливо поморщился. — Тебя не спросили! Плетей захотел?
— Бей меня, Кей! Бей, но выслушай! Ты меня от верной смерти спас, одел, накормил, поэтому долг мой — тебе служить. Сон мне был — встречают тебя в воротах, а над воротами — смерть… Девица молодая да красивая кубок золотой подает, а в том кубке — тоже смерть…
— Б-брат… — Улад растерянно поглядел на старшего, но и Сварг явно не знал, как отнестись к услышанному. Уж больно складно говорил Кобник…
— Так… — старший на миг задумался. — Понял. Будешь прав — награжу. Нет
— плети за мной. Все, иди!
Сварг еще немного подумал, окинул внимательным взглядом близкий берег и подозвал старшего кмета…
Ворота были широко раскрыты, а перед ними столпилось с полсотни людей в белых праздничных одеждах. Впереди стояли двое — высокий старик в расшитой серебром безрукавке и высокой шапке с богато украшенным деревянным топориком в руке и девушка с длинными косами, перевитыми цветными лентами. В руках она держала большое блюдо, на котором стояло что-то, сверкавшее ярким золотом. Остальные находились чуть поодаль, молча глядя на приближающихся гостей.
