Гуров не стал возражать, и они вместе направились в нижний конец деревни, где жила девушка. Вспоминали по дороге минувшие годы, общих знакомых и не заметили, как дошли до двух домов исчезнувшей деревни, в которых еще теплилась жизнь. Направо, у Тихонова, тускло горел свет, а вот в доме Вари было темно.
— Может, она специально свет не зажигает, из экономии? — предположил Труев.
Друзья вошли во двор, и Труев, на правах старожила, постучал в дверь. Ответом ему было молчание. Он постучал сильнее, потом стукнул еще раз — и дверь неожиданно открылась.
— Что-то мне это не нравится… — глухо произнес Глеб Павлович.
— Мне тоже, — согласился Гуров и крикнул в приоткрытую дверь: — Эй, хозяева!
Снова молчание.
— Варя! — позвали они уже хором.
Но опять никто не ответил.
— У тебя фонарик с собой есть? — спросил Лев.
— Да, я всегда его в куртке ношу, — сказал Труев. — Если на рыбалке задержишься, он очень помогает.
Глеб Павлович вынул фонарик, нажал кнопку. Яркий луч света упал в приоткрытую дверь, осветил прихожую. Гуров толкнул дверь сильнее, открыл и шагнул внутрь. Труев повел фонариком — и они увидели вначале ноги, а затем и все тело молодой девушки. Она лежала на полу возле печки. Гуров присел возле нее на корточки. Глаза Вари были широко открыты, на свет они не реагировали. Гуров потрогал запястье — пульс отсутствовал. Варя была мертва.
Тогда он потрогал ее лоб, шею, отвел воротник блузки. На шее отчетливо виднелись ровные темные отпечатки — словно крупные бусы.
— Задушена, — коротко сказал Лев, вставая. — Очень похоже на то, как был убит Шаталов.
— А температура? — спросил Труев. — Я видел, как ты ее трогал.
— Тело еще теплое, хотя уже начало остывать, — ответил Гуров. — Ее убили совсем недавно, думаю, час или два назад.
— А мать? Что с ней? Надо посмотреть.
Гуров осторожно перешагнул через тело девушки, лежавшее поперек прохода, и оказался в спальне. Здесь, как и утром, все так же стоял тяжелый запах давней болезни. У дальней стены виднелась кровать, а на ней что-то, напоминавшее ворох подушек. Труев оставался в передней, подсвечивая фонариком, а Гуров подошел к кровати и вгляделся. Там лежала пожилая женщина. Ее лицо было накрыто подушкой, руки судорожно вцепились в нее, будто она сама прижала подушку к собственному лицу. На деле, как было ясно сыщику, все было совсем наоборот. Он отодвинул подушку, пощупал пульс и покачал головой:
— Она тоже мертва, подушкой задушили. Здесь убийца, думаю, не оставил никаких следов. А вот с Варей ему пришлось побороться, и мы, надеюсь, сможем отыскать какие-то зацепки.
