17 октября. Не хочется браться за дневник. О чем писать? Вести одна тоскливее другой. По радио узнали: немцы под Малоярославцем — совсем близко от Москвы. Но все равно ничего у них не выйдет, победим мы. Вспомнилось довоенное, как ходили с флагами на демонстрацию, пели про трех танкистов. Какими мы были счастливыми! Кажется, только теперь я поняла, что такое Родина.
19 октября. Отряд вышел к Брянску и остановился в пяти километрах от поселка Урицкий. Командир группы Валериан Мерц похвалился: «Разыщем свои базы, там махорка, колбаса, сухари»… Значит, в Клетнянские леса мы уходили, чтобы научиться воевать в тылу врага.
22 октября. Мерца долго не было, а вернулся с пустыми руками. Базы наши разграблены. Дмитрий Ефимович страшно сердится. Оказывается, он может быть не только добрым.
23 октября. Спала стоя.
27 октября. Месяц, как мы в пути. Возле поселка Большое Полпино встретились с группой помощника секретаря подпольного горкома Анатолия Михайловича Щекина. Мир войны тесен. Увидела свою «старую» знакомую — Валю Сафронову. Ведь именно она помогала мне «устроиться» в отряд. Валя сказала, что наша встреча самая обычная — живем в такое время, когда все дороги ведут в лес.
Мы подружились.
Валя… Если бы я была художницей!.. С ней всегда хочется быть рядом, слушать ее, видеть ее. Возле нее люди становятся лучше. Валя Сафронова — самая красивая дочь лесов брянских — вот что это за девушка.
28 октября. Кравцов и Валя второй день о чем-то шепчутся. Меня это страшно задело, но, кажется, «ревную» совсем зря. Сафронова Валя, как мне удалось случайно узнать, — партизанская разведчица. Вот дурочка я… Они что-то замышляют в городе. А что? Этого не узнаешь. Военная тайна».
Коля Горелов взял ведро, обмазал его изнутри тонким слоем клейстера, сунул за пазуху листовки. Виктор Новиков — «Старшой» — внимательно следил за товарищем.
— Гляди в оба, — начальническим тоном предупредил он.
— Знаю, не маленький…
Холодный октябрьский ветер хлестал по лицу. Поеживаясь, пуще от страха, чем от холода, Коля шел по улице. Возле лесного института стоял немец и надменно поглядывал на прохожих.
…В оккупированном городе Коля Горелов оказался неожиданно. В конце августа он зашел в кабинет секретаря горкома партии. Там было много народу. Кравцов держал речь. Коля хотел уйти, но Дмитрий Ефимович заметил его.
— А, Горелов! Ты кстати, — сказал он и, легко подхватив стул, поставил перед Колей. — Садись.
