Он дернул за шнурок, и заводной охотник послушно вскинул ружье, бабахнул и угодил пробочкой точно в середину стоящей перед ним дощечки. Еще и еще раз дергал Феликс – ба-бах! бабах! – и ни одного промаха! Вот это стрелок! Если убрать дощечку, то охотник, пожалуй, дострельнет до той березы. А может быть, подстрелит зайца или даже оленя. И Феликс решительно отломал узкую дощечку с мишенью посредине. Но случилось непредвиденное. Тонкие шнурки порвались, какие-то пружинки жалобно звякнули и вывалились на землю, и охотник поник, уронив свое ружьецо. Больше оно не стреляло, как ни старался Феликс, дергая за шнурок.
– Я так и знал! – воскликнул рассерженный мальчик. – Никуда не годится этот охотник! Нет, никакие игрушки не заменят нам леса. – И он зашвырнул беспомощного охотника в кусты.
– А моей принцессе лес нравится, – осторожно сказала Кристина, прижимая куклу к груди.
– Ах, нравится! – воскликнул Феликс. – Тогда пусть она побегает вместе с нами.
Дети ухватили куклу за руки и вприпрыжку понеслись вокруг пруда. Сквозь кусты, через пни, по корням, по кочкам. Один круг, другой. Запыхавшиеся и радостные, они остановились перед зарослями камыша. Тут Кристина взглянула на куклу и обомлела. Что с ней, бедной, стало! Нарядное голубое платье в клочки разорвано колючками, румяное личико заляпано грязью и исцарапано, одна ножка вывернута и повисла, другая вовсе оторвалась.
– Куколка! Моя принцесса! – заплакала Кристина. – Что мы с ней сделали!
Феликсу стало жаль сестру, и он бросился ее утешать.
– Не стоит плакать о какой-то кукле, – бормотал он. – Если уж эта принцесса не может бегать по лесу, то на что она годится? Подумаешь, недотрога!
И он зашвырнул куклу на середину пруда. Кукла плюхнулась в зеленую ряску, распугав лягушек. Бульк! Бульк! Бульк! – попрыгали в воду лягушки. Кристина громко зарыдала.
– Не плачь, – успокаивал ее Феликс, – я тебе сейчас подстрелю настоящую утку и подарю большое перо.
Он снял с плеча деревянное ружье, прицелился и – бахтарарах! – выстрелил. Вспугнутые его криком сидевшие в камышах утки с шумом поднялись в воздух и улетели. Феликс с отвращением поглядел на игрушечное ружье.
– И это ружье, и музыкант, и принцесса – все ненастоящее! Как и наши заносчивые братец с сестрицей! Долой весь этот хлам! – И он зашвырнул ружье следом за куклой в самую гущу камышей.
Избавившись от игрушек, дети теперь могли свободно гулять по лесу, бегать по лужайкам, забираться в самую чащу. Но что-то невесело им стало. Нет-нет, Феликс нисколько не жалел, что эти глупые игрушки сломались. И все же веселье куда-то ушло. А тут и небо нахмурилось, и лягушки расквакались, предупреждая о скором дожде. Ветер тревожно загудел в верхушках деревьев, тени облаков накрыли лужайку. Дети печально побрели домой.
