Теперь, рисуя характеры, Остен меньше доверяется диалогу, больше — раздумью или внутреннему монологу. Человеческая природа всегда казалась писательнице весьма сложной материей. Теперь, после опыта пяти книг, она кажется ей еще более противоречивой, неуловимой, труднопознаваемой. Ее испытаннейшее орудие — сентенции, которыми она пригвождала в одном абзаце мистера Коллинза или леди де Бёр, — более не кажется ей достаточным. Лаконизм уступает место психологическим подробностям.
«Доводы рассудка» — единственная книга в наследии Джейн Остен, где, изменив своей обычной иронической манере рассказа о счастливом будущем своих героев, она не «комкает» повествование, а предоставляет героям полную возможность самораскрыться, дает в заключение полноценную главу, в которой герои признаются друг другу в своем чувстве, чего никогда не встречалось в ее прежних романах.
В первой редакции концовка была иной. И только после долгих раздумий и колебаний Джейн Остен переписала ее, показав, что и об этой стороне жизни она может писать не только со всей серьезностью, но и с глубоким психологическим проникновением. Замечательно, что так, а не иначе кончается последний роман писательницы, который мы невольно воспринимаем как ее духовное завещание. Ведь и слова, вынесенные в заглавие, «Доводы рассудка» — ключевые для Остен. Лишь доводы рассудка, но только обязательно доводы собственные, а не те, что взяты напрокат, по неопытности или неразумию, у родственников и друзей, должны руководить нашими поступками, сдерживать и обуздывать наши страсти, предостерегать нас от предательства, в том числе и предательства в любви.
Английская литература славится своими женщинами-романистками: Фанни Берни, Мария Эджуорт, Мэри Шелли, сестры Бронте, Элизабет Гаскелл, Джордж Элиот, Вирджиния Вулф, Элизабет Боуэн, Айви Комптон-Беннет, Мюриэл Спарк, Айрис Мердок. Наверное, самая великая среди них — Джейн Остен. Она совершила революцию в повествовательном искусстве, утвердив за романом его главенствующую роль и доказав, что женщина имеет право на творчество. Ведь Джейн Остен взялась за перо, когда романы считались не женским делом, взялась, зная, что ей, в отличие от Фанни Берни, знакомой с самим доктором Джонсоном, или Марии Эджуорт, писавшей вместе с отцом и имевшей литературных покровителей, не от кого ждать помощи и поддержки. Но она писала для своих читателей и победила. Творчество «несравненной Джейн», как назвал ее Вальтер Скотт, и поныне продолжает быть живой традицией, а ее суждения о романе, произведении, в «котором выражены сильнейшие стороны человеческого ума» и дано «проникновеннейшее знание человеческой природы», не потеряли своего значения и в сегодняшних литературных спорах.
