Нетти Краннинг и ее дочь обменялись понимающими взглядами. Ева все еще сопротивлялась:
– Он не оставался с ним один в комнате. Ты же знаешь это, мама.
– До того, как он умер, – сказала миссис Краннинг, – но…
– Мама!
– О, хорошо, хорошо! Ты начала первой.
– Да, но ты тоже под подозрением…
Миссис Краннинг, улыбаясь, повернулась к Берте:
– Конечно, миссис Кул, все это страшный шок для нас. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам, если будет нужна наша помощь.
– Да уж, – сухо ответила Берта. – Нам предстоит еще много открытий.
Библиотека представляла собой огромную комнату, уставленную шкафами с набитыми в них книгами, многие из которых были в кожаных переплетах, потемневших от времени. В центре комнаты стоял большой стол, заваленный раскрытыми книгами. Посередине стола лежали блокнот и карандаш. Верхняя страница блокнота была испещрена пометками, нанесенными неровным, неразборчивым почерком.
Миссис Краннинг сказала:
– Я не думаю, что сюда кто-либо заходил, кроме мистера Кристофера Милберса, попросившего разрешения осмотреть весь дом. Все осталось так, как было при бедном мистере Милберсе. Он не разрешал никому и ни при каких обстоятельствах притрагиваться к книгам или другим вещам, находившимся в этой комнате. Книги должны были лежать в том порядке, который он избрал. Иногда я на протяжении многих дней не могла вытереть стол, потому что он был заполнен книгами, и мне не разрешалось их трогать.
– Вряд ли это могло быть тем местом, где человек решился бы оставить десять тысяч, – заметила Берта.
Миссис Краннинг всем своим видом выражала согласие с этим утверждением Берты.
– Я просмотрел пометки в блокноте, – сказал Кристофер Милберс. – Там речь идет о войнах времен Цезаря. Ничего общего с предметом нашей дискуссии. Вообще говоря, я нахожу их исключительно интересными…
Берта Кул отвернулась от него и пронеслась по комнате, спешно осматривая все вокруг.
– Я думаю, – продолжал Милберс, – нам следует пойти в спальню. Хотя, мне кажется, очевидно для всех, что наши поиски бессмысленны. Что касается меня лично, я это рассматриваю как простую формальность, прежде чем предъявить официальное обвинение.
– Против кого и в чем? – требовательно спросила Ева Ханберри.
Кристофер Милберс предпочел уклониться от прямого ответа:
– Решение этого вопроса предоставим детективу.
– Частный детектив, – презрительно фыркнула миссис Краннинг, – не имеет права делать подобных заявлений.
– Она – мой представитель, – объявил Милберс, умудряясь придать своим словам необыкновенную значимость.
