Его милость герцог сам по себе был достаточной приманкой для его величества короля западных франков. Аспасия не покачала головой, чтобы она не закружилась. Она прошла в дворцовые ворота, где часовой приветствовал ее улыбкой и почтительным поклоном, и, как обычно, повернула к покоям императрицы.
Феофано там не было. Это было время аудиенции, на что и рассчитывала Аспасия. Она сменила платье на более подходящее для появления при дворе и тщательно подкрасилась. Одна из служанок с удовольствием помогла ей причесаться; одна из самых молчаливых, говорившая только тогда, когда к ней обращались. Ее флегматичность успокаивала.
В женском всеоружии, держась только на гордости, Аспасия заняла свое место среди придворных. Некоторые покосились на нее, но внимание большинства присутствующих было занято другим. Люди, стоявшие перед императором, имели хорошо известный облик горожан, участников диспута, но все внимание было захвачено оборванным, запыленным, тяжело дышащим человеком, от которого пахло потом и лошадьми.
— Они приближаются, — говорил он. — Господа мои, ваше величество, поверьте тому, что я вам говорю: франки идут на Аахен. Они почти догнали меня. Они чуть не убили коня подо мной.
— Конь издох на конюшне, — подтвердил охранник, стоявший позади гонца. — Ранен стрелой. Бог знает, как он смог ускакать так далеко.
— Но как же… — Оттон был не столько удивлен, сколько смущен. — Ты говоришь, франки? Не новая кучка мятежников?
— Я видел их флаг, ваше величество. Как они его называют, такой красный, словно огонь?
— Орифламма, — произнес Оттон медленно, будто пробуя на вкус каждый слог. — Знамя Сен-Дени. Тогда это сам король. Они грабят?
— Почти нет, — ответил гонец. — Они просто идут упрямо вперед. Они хотят захватить Аахен. «Это тебе за благородного герцога Карла, — кричали они, стреляя в меня, — и за его, так сказать, благородного господина».
Оттон встал. Аспасия не увидела в нем страха. Он как будто смеялся.
— Ох, каким же дураком я был! — Он бережно снял корону, передал ее управляющему. Мантия сковывала его движения, волочась по полу. Он нетерпеливо сбросил ее. — На нас напали. Вперед, господа! К оружию! К оружию!
Ему ответил вдохновенный рев. Голос Оттона утонул в нем. Он спустился с помоста, смешался с придворными, направляя их в двери. Женщины бросились прочь, пронзительно крича. Священники побежали.
Феофано неподвижно сидела на своем троне. Большинство ее прислужниц тоже разбежались. Остались немногие, оцепеневшие от страха или сраженные необходимостью поверить в то, над чем так долго смеялись. Франки в королевстве Оттона! Король идет войной на короля!
