Елена поискала что-то на столе, сцепила пальцы.
— Людочка, достань мне, пожалуйста, сигареты из сумки. Я не буду курить! Я их разомну и понюхаю табак.
Людмила принесла сумку Елены. Та, достав сигарету, разорвала ее и высыпала в чистую хрустальную пепельницу светло-коричневый табак. На столе лежал коробок спичек. Елена сложила вместе две, подожгла и бросила на горку табака. Спички прогорели быстро, Елена нагнулась и жадно вдохнула сизый дым. Было видно, насколько ей стало легче: руки спокойно устроились на коленях, на лице появилось умиротворенное выражение.
— Осман купил нам путевку по Средиземноморью, — продолжала она. — Две недели. На хрен мне нужна была та Италия или Греция, если на спутника невозможно без легкого омерзения смотреть. Но я выдержала, да и Осман был очень ласковый. Мужчины ведь чувствуют, как к ним относятся. Если чуть слабину дашь — они на шею сядут и ножки свесят, а если равнодушна — они готовы последнее с себя снять за малость внимания… Я этого Усману никогда не прощу…
После круиза мне стало совсем плохо — слишком много пила. Мою пол дома — мы с мамой это руками делаем, и чище, и разминка, — а справа в боку тяжелый ком мешает, печень о себе напоминает. В библиотеке на читателей смотреть не могу, вечером между томами БСЭ плоскую бутылку «Истока» ставлю. Дошла, что называется, до точки. И тут Илья дождался своего часа, он ведь со школы за мной хвостом ходил. Принес он тот самый черный порошок…
Людмила при этих словах нервно вздохнула, Олег перестал штриховать очередной многоугольник и отложил ручку.
— Да, порошок действительно многого стоит. Уже на следующий день к алкоголю меньше тянуло. Илья неделю в библиотеку каждый вечер наведывался, меня контролировал.
— А как он его… применял? — спросила Людмила осторожно и почему-то пошевелила пальцами правой руки, показывая, как насыпают соль.
— Вот так и применял. Смешал с солью, один к двум, соли чуть поменьше, и сказал, что надо эту смесь во все добавлять. На хлеб сыпать и с чаем есть, на картошку отварную. Не кипятить только. Мяса стараться не есть. Я так и делала, баночку с серой солью с собой носила. Эсфирь однажды увидела, разозлилась. Мне кажется, она знала, что это такое. Ее тоже Илья порошком подкармливал. Точно-точно, только она его покупала.
— И сколько он стоит? — Олег смотрел на Елену не отрываясь.
— Половину стоимости золота. Эсфирь потом перепродавала в два раза дороже — я разговор слышала — подругам своим. Илья носил с собой аптекарские весы, маленькие такие, клал на одну чашечку колечки, сережки, лом золотой, а на другую порошок сыпал. Эсфирь в этот же день большую часть порошка развешивала на три части, носила кому-то… Порошок мощный, алкогольную тягу снимает, улучшает обмен веществ. Эсфирь его как омолаживающее средство продавала, вполне может быть и так. А еще он потенцию повышает. Я и так на это дело никогда не жаловалась, а дня через три меня даже к Илье стало тянуть… И потом я же в девятнадцать лет аборт сделала, больше не беременела, врачи сказали, надо курс лечения пройти. Вот и прошла вместе с Илюхой, в читальном зале да у него дома. Мамаша его как-то приехала с дачи не в воскресенье, а в субботу, а мы спим себе рядышком. Ну, она разошлась… Заведующей отделом культуры исполкома нашего города была, сейчас депутат, между прочим… А выражается так, что уши вянут, рыночные девочки, отгоняющие чернож… лиц кавказской национальности, отдыхают рядом с ней…
