— Олег, я же хотела сначала тебя послушать. Ты как-то странно следствие ведешь. Появляешься в библиотеке без звонка, протокол не составляешь. Вечером сам вызвал милицию, но с места происшествия смылся и свидетелей, нас с Еленой, прихватил. Непонятно.
Олег налил себе вторую стопку, пригубил, закусил свежим помидором.
— Да на пенсии я, восемь месяцев уже. Из-за племянника в это дело влез, из-за Петьки. Мы в выходные ко мне на дачу поехали, крышу рубероидом перекрыть. Петька весь день на ветру был, а я так по хозяйству замотался, что не обратил внимания. Он в нашей семье самый болявый, сестра с ним маленьким намучилась, столько в больницах просидела да по врачам, страшно вспомнить… И водки, главное, я ему не предложил, а то, может, и полегче простуда была бы. Ангина. Уже в который раз. А в семнадцать лет эта самая ангина ему осложнение на сердце дала… Мне перед сестрой, да и перед ним неудобно, думаю, помочь надо… А ты что молчишь, Людмила, ты почему ничего не рассказываешь? Обычно, когда убивают сотрудника, его соратники по работе рассказывают все, что надо и не надо. Сколько получал, с кем спал, кому должен или кто ему обязан… А у вас не библиотека, а клуб молчаливых сочувствующих.
— Я, Олег, тоже из-за племянника. Илья мне двоюродным племянником был, но… неофициально.
— Не понял…
Людмила отпила еще водки, села поближе к Олегу, приобняла и на мужской ладони пальчиком начала повторять линии судьбы, сердца и ума. От ласковой щекотки вверх по руке, к плечам, и дальше, к сердцу, побежали мурашки сладкого желания.
— Долгая история… Я, Олежек, в Заозерье родилась. Сейчас до него от города за час на машине ездят, а мы, когда в город переезжали, так два дня по бездорожью маялись. Шестидесятые годы, асфальт только в городе и был, да и то на центральных улицах. А бабушка моя, мамина мама, еще дальше, за Уралом жила, в Хронове. На лето меня родители к ней отправляли, устраивали мне и себе каникулы. У бабушки было много детей, человек семь, кажется. Пятерых старших в войну убило, остались две девочки — моя мама и ее сестра Дарья.
В детстве девочки намаялись с большой семьей, и обе решили иметь как можно меньше детей. Моя мама после первых родов, после меня, второй раз быстро забеременела, сделала нелегальный неудачный аборт, и больше детей у нее не было. А Дарья — она младше мамы на два года — осталась жить в деревне с бабушкой, предохраняться не умела и родила пятерых.
Старший и самый непутевый — Егор, придя из армии, решил, что надоело ему в деревне, масштаб там не тот, и приехал к нам в город, погостить. Гостил год. Хам оказался тот еще, ел за двоих, а спасибо сказать забывал. Через год отец, уж на что выдержанный был человек, попросил его поискать себе работу и общежитие. Егор обиделся, как будто наша семья обязана была его содержать до смерти.
