Вдове Морозихе помогал татусь с того самого времени, как вернулся в село и узнал, что ее муж Василь Мороз погиб, собственно, из-за него. Никогда он об этом не говорил, мало кто и знал об этом — бабушка Алеше под секретом рассказала. И зерном, и деньгами, и по хозяйству — дома сена не косил, а вдове выкашивал. Корову помог купить. Павло в школу пошел: учебники ему, тетради, сапоги и одежду. Алеша без сапог бегал. В школу не ходил — потерпит, сказал татусь. О чем ни просила вдова — ни разу не отказал. Дома об этом даже разговоров не могло быть.
Тут было что-то более высокое, чем простое чувство нравственной обязательности. Долг, который принял он на себя и готов был исполнять до конца. Долг, освященный бескорыстием того, кто тогда, в годы гражданской войны, попытался спасти ему жизнь. И погиб сам.
Случилось это во времена Скоропадского. Объявился на Украине такой гетман, немецкий прихвостень. С гайдамаками и немцами вернулся в свое имение пан Малинка. Кто-то донес, что Петро Яловой ходил по селам, призывал разбирать панское добро, делить землю, а имений не рушить, все это теперь народное, школы, библиотеки в них откроем. У Малинки дочиста все выгребли. И племенной скот, и зерно, и сельскохозяйственный инвентарь. Дом сожгли. Молодой пан сотник как ни лютовал по соседним селам, а мало что смог вернуть.
Нагрянули они и в Тихое село. Забирали для Германии зерно, сало, яйца. Заставляли вывозить самих же мужиков. Запрягай коней, грузи на подводу, вези. Взяли и Василя Мороза. И вот услышал он, грозится молодой Малинка Петра Ялового схватить и повесить на глазах матери.
Поначалу остановились гайдамаки и немцы у двора Нечипоренко, пошли трясти хозяйство. Дядько Мороз поглядел, как летит пух из кур, увидел, что подзадержатся, и подался огородами к Яловым. К бабушке:
— Де Петро? Хай ховается за-ради бога… За ним зараз приедут!
Не знал он, что татусь уже прослышал про карательный отряд, схоронился в байраке.
Вернулся дядько, а его возле брички поджидает пан сотник.
— Куда бегал?
— Да тут… по соседству, — дядько Мороз и дух не успел перевести. — Ведро… Коней напоить…
— Запрягай! — приказал Малинка.
И когда дядько Мороз повернулся, он выстрелил ему в затылок.
К Яловым прискакали, все перерыли на чердаке, в погребе.
— Передай своему, — на прощанье прокричал Малинка, гарцуя на красавце жеребце, плеткой по сапогам щелкая, — все равно поймаем и повесим!
— Знала бы, панычу, шо вы таким душегубом вырастете, в колысци б задавила, — тихо сказала бабушка.
