— Чего вытаращился? Ребят развяжи.
— Ага, — Еремей вытащил из-за голенища угрожающих размеров тесак и принялся резать стягивающие пленников ремни.
— Осторожнее, браток, — попросил один из несостоявшихся кандидатов в жертвы. — Отхватишь чего лишнее.
— А ты не трепыхайся, — пробормотал сквозь зубы Баргузин. Тупое трофейное железо с трудом одолевало толстую сыромятную кожу и всё норовило соскочить.
Твердята не стал дожидаться окончания опасной процедуры. Напрягся, рванул, и наполовину перепиленные путы лопнули с громким хлопком.
— Силён, — Матвей, осматривающий глорхийского шамана в надежде найти что-нибудь полезное, повернул голову. — Откуда такой?
Освободившийся боец с силой растёр затёкшие руки, встал с трудом, даже губу закусил, сдерживая стон, и доложил:
— Старшина пограничной стражи Твердимир Свистопляс. А это, — пограничник показал на поднимающихся на ноги товарищей, — вся моя застава.
Старший десятник уважительно кивнул. Отсюда до границы вёрст пятьсот, ежели не больше, и просто остаться в живых само по себе подвиг.
— Ещё наши тут есть?
— Есть, — Свистопляс ткнул пальцем куда-то в сторону села. — В сарае ещё шестеро мечников из Новогрудского полка, два бронеходца и раненый пластун.
— Он имя не назвал? — сразу оживился Барабаш.
— А ты… тоже?
— Кем я только в молодости не был, — усмехнулся Матвей и в свою очередь представился: — Старший десятник Матвей Барабаш.
— Профессор Баргузин, — Еремей тоже не пожелал остаться неизвестным.
— Борис.
— Глеб.
— Ксаверий.
— Энеец? — удивился Матвей.
Тот улыбнулся в ответ:
— Как сказал однажды Владыка — отныне нет в Отечестве нашем ни пелейца, ни яхвина…
— Добро. Все мы тут роденийцы, через три колоды да об пень с присвистом… Ладно, теперь о деле — мечи в руках удержать сможете?
— Обижаешь, командир, — перечёркнутое шрамом лицо Бориса дёрнулось, изображая злую усмешку. — Ты их нам только дай.
— Что, значит, дай? Пойди и возьми.
— И возьму! — пограничник покосился на кривую саблю шамана, которую Матвей за трофей не посчитал. — Я хоть голыми руками…
— А вот это лишнее.
— Да я их…
— Ты их, — согласился Барабаш. — И они их. Мы все их. Ну что, бойцы, пошли добывать оружие и славу? Знаю я тут одно местечко…
Часовой у огромного каменного амбара, превращённого глорхийцами в склад трофейного оружия, отсутствовал. Нет, сам он, конечно, был, но вот мысли сидящего на корточках и раскачивающегося из стороны в сторону степняка пребывали в прекрасном далёко, прихватив с собой за компанию разум и сознание. А кожаный бурдюк с утаенным от всех чёрным кумысом ещё наполовину полон. Или наполовину пуст?
